Но при этом он остается самым добрым, веселым и просто самым лучшим папочкой на свете. От избытка чувств я крепко прижимаюсь к его груди, а он звонко целует меня в макушку.

Шорох колес на подъездной дорожке обрывает нашу идиллию, папа спускается вниз, а я набираю полную грудь воздуха, очевидно рассчитывая вдохнуть еще и ворох нервных клеток. Спустившись на одну ступеньку, уже могу разглядеть статного высокого мужчину в светлых брюках и небесно-голубом поло, который радостно хлопает моего папу по спине. Он поднимает на меня свои темные улыбающиеся глаза, и я как вкопанная замираю на полпути, перестав улыбаться. Люция взмахом своего полотенца призывает меня подойти к гостям, но я могу лишь рефлекторно вцепиться в перила. Ведь следом за отцом в стеклянные двери заходит Фабиан.

А точнее, два Фабиана…

– Раймонд, познакомься, это Ноэль, моя красавица дочка! – папа широким жестом указывает в мою сторону, но я вижу, как при этом дрожит его рука.

– Копия мамы! Такая, какой я ее запомнил… – вздох сожаления, – ну а вот и мои парни, – улыбка, и Раймонд отступает на шаг. При этом в его лице отлично просматривается гордость за своих сыновей. – Каетано и Фабиан.

Итак, их действительно двое. И они не просто братья, они близнецы.

Я стою на вершине лестницы и не чувствую своих ног. Не могу даже шага ступить.

– Вот это да! Уже такие взрослые! Рад, очень рад! Вы уже пьете в обществе своего отца? – папа отчаянно пытается спасти положение. – Может быть, пройдем на террасу? Все уже готово для барбекю, мы можем приступить к обжарке стейков. А моя дочь присоединится к нам чуть позже.

Папа бросает короткий взгляд на Люцию, но это и не нужно, она уже и так двигалась в мою сторону.

– Я хочу побыть одна! – выдыхаю я, и у меня в горле что-то булькает. Срываюсь с места и несусь по галерее в свою спальню. Больше ничего не помню. Когда прихожу в себя, подушка насквозь пропитана слезами. Отрываю от нее голову, которая весит теперь целую тонну. Не хочу смотреть на свое отражение, но взгляд невольно цепляется за стеклянную раму. Слезаю с кровати, подхожу к зеркалу, лицом и руками прижимаясь к человеку по ту сторону. С убранными волосами я похожа на него, как две капли воды. Ной и Ноэль. Мы были не просто сестрой и братом, мы были близнецами, двойней, если говорить по-научному.

Его убили через полтора года после смерти мамы. Нам было пятнадцать, мы с Карлой и Лукасом возвращались из кинотеатра в Бенидорме. Сбежали от водителя, потому что хотели побродить по ночному городу в одиночку. Свернули не туда. Потерялись. К нам с Карлой пристал пьяный незнакомец. Он шлепнул меня по заднице, сгреб в охапку и потащил в неосвещенный тоннель. Лукас и Ной набросились на него вдвоем. Все произошло очень быстро. В темноте сверкнуло острое лезвие и дернулось вправо.

Тот ублюдок не понимал тогда, что убил сразу двоих. Невидимое лезвие пронзило и меня. Навсегда половинка. Близнец-одиночка. Говорят, когда умирает один, второй очень быстро гаснет следом. Но я вот… выжила.

Нервно растираю запястье, силясь унять невозможный зуд. Ведь там, под татуировкой «Una Vida» скрывается моя неудавшаяся попытка отправиться следом за своим близнецом.

Последние два года я живу за двоих, как никогда бы не жила, будь я целой, а не половинкой. Вчера случилось лучшее приключение в моей жизни, последствия которого сегодня выбили из меня дух. Исчезнувшая ямочка на щеке, появившаяся щетина и веснушки, потемневшие глаза. И как же я не догадалась, что повстречала близнецов? Фабиан спустил меня с барной стойки, Каетано спас от полицейского и отвез на мотоцикле домой. Один из них вернул мои босоножки. Оба сидят теперь в патио с нашими отцами.