– Ох… – только и могу выдохнуть я. – Честно сказать, я спросила лишь потому, что хотела проверить, читал ли ты книгу, или просто понтуешься передо мной.

Разгоряченное выражение сменяется мягкой улыбкой, от которой у меня по затылку пробегает холодок. Как же она похожа на ту единственную улыбку Каетано, которой я была удостоена лишь однажды.

– Я не привык щеголять впустую, как это частенько делает Каи. Если я говорю, то точно знаю, о чем.

– Хорошо, что ты скажешь о Бекки Шарп12?

Я даже не замечаю, как мы собираем нужные книги и оформляем их на мой читательский билет. Разговор с Фабианом так увлекает меня, что в себя я прихожу лишь за столиком в кафетерии на втором этаже. Проворачивая вокруг своей оси большой стакан латте, я ловлю каждое слово Фабиана из его рассуждений о женах Генриха VIII.

– Человек тщеславный и ведомый одновременно. Подумать только, его любовные приключения и разочарования устроили настоящую религиозную реформацию! А Анна13? Вот, кто несся через все дворцовые каноны головой вперед, чтобы на нее водрузили сначала корону, а потом молот. Ведь все неурядицы Генриха начались именно с нее и…

– Не хочешь ли ты сказать, что во всем виновата женщина? – прищуриваюсь я. – Не тянет ли от тебя сексизмом?

– Что… – Фабиан растерянно хлопает ресницами, будто заново прокручивая в голове недавние слова. – Нет, нет, я… – поджимает губы, и я вновь не могу не сравнить их с губами Каетано. – Это все просто…

– Да брось, это всего лишь шутка, – тянусь к нему через столик и легонько похлопываю по руке. – Я не феминистка. И мне правда интересно слушать твои теории.

Фабиан благодарно улыбается.

– А Каи говорит, я зануда.

– У всех свои таланты и свои пороки.

Фабиан открывает рот, чтобы ответить, но так и не делает этого. Увлекается кем-то у меня за спиной. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть Карлу, сосредоточенно отбивающую ритм каблуком в ожидании своего кофе. Ее явно что-то раздосадовало, потому что молодой бариста впервые остается без улыбки и чаевых. Она так торопится выплеснуть свое разочарование, что даже не кокетничает, столкнувшись с приветствием Фабиана.

– Я не понимаю, вышел новый роман, где главный бэдбой зачитывается Джейн Остин, а я не в курсе?! В нашей библиотеке – почти полмиллиона книг и ни одной «Гордости и предубеждения»! Или ее дочитывают новые фанаты «После»14?! Мне нужна эта книга, черт возьми черт! Я хочу обсуждать положение женщины в обществе сквозь века! – Карла грациозно вскидывает руку, словно расправляя невидимый плакат. – Приставка к мужчине или самостоятельная личность? Прекраснейшая или сильнейшая половина человечества?

– Полагаю, если скажу, что Бог создал женщину из мужского ребра, меня сожгут в огне осуждения? – полушутливо спрашивает Фабиан. Я фыркаю, Карла приподнимает одну бровь.

– Ты совершенно прав.

– Тогда лучше скажу, что в доме моих родителей есть библиотека. И Джейн Остин представлена в ней на двух языках.

Карла склоняет голову и прикусывает пухлую алую губку. Взгляд Фабиана неминуемо устремляется к ней. Я прячу улыбку. Его симпатия слишком очевидна. Он проще. Не прячет эмоции, как это делает Каетано.

Между ними устанавливается сильный зрительный контакт. Кто отведет глаза, тот проиграл. Молчание затягивается. По моим подсчетам Фабиан уже должен был пригласить Карлу пошуршать страницами, но он этого не делает. Будто выжидает. В таком случае этот разговор так и затухнет: Карла никогда не сделает первый шаг, я же знаю свою подругу. Она прищуривается, не может понять почему Фабиан молчит. Напряжение становится почти материальным. Мне хочется пнуть Фабиана! Сейчас идеальный момент, а он им не пользуется! Самолюбие Карлы этого просто не перенесет. Когда ее нижняя губа предательски вздрагивает, Фабиан будто приходит в себя, откашливается и говорит: