По прибытии в полк, мы представились командиру полка, и он дал распоряжение всех «женатиков» разместить по квартирам, а холостяков в квартиру пятиэтажки.

Знал бы я какие жестокие зимы в Амурской области, и что из себя представляют предлагаемые нам квартиры, отнёсся бы к выбору жилья более внимательно, но я этого не знал, как и не знал, что кирпичные дома, на вид добротные, строились пленными японцами и зимой промерзали насквозь. Квартиры в этих домах не прогревались печью, сложенною, вероятно, неумелым солдатом, а не настоящим печником. Всё тепло из неё уносилось в трубу, и уже в двух метрах от печи с чугунной плитой было прохладно. Да и обогревалась наша «ледяная избушка» бурым углём, ведро угля в топку, ведро золы из неё. За сутки печь поглощала семь – восемь ведер угля.

Бурый уголь доставлялся в гарнизон мелкой пыльной крошкой и огромными кусками в тонну весом. Я покупал уголь куском, выгружал его под окнами своей комнаты, выходил на улицу с кувалдой и долбил его на мелкие кусочки, которые загружал в топку печи. Когда я уезжал в командировку, кувалдой работала Света.

Кратко о нашем жилище. У нас была одна комната в трёхкомнатной квартире. Входная дверь в квартиру хоть и запиралась, но из неё всегда несло холодом, но основная порция морозного воздух проникала через окно на кухне, которой ни я, ни другие жильцы квартиры не пользовались. Была в квартире и кладовая комната, она тоже имела окно, через которое лились потоки клубящегося морозного воздуха. В этой кладовке мы некоторое время держали яйца, но с приходом зимы они замерзли и от затеи хранения продуктов в кладовой комнате мы отказались, оставив там лишь бочку с квашеной капустой.

В октябре или в ноябре, сейчас точно не помню, мы получили контейнер, – Светин отец отправил в нём всё, что было в Светиной комнате в Омске, – шифоньер, диван, постельное бельё, кухонную и столовую посуду и многое другое необходимое для жизни. К новому году мы купили полутораспальную кровать, очень дорогой телевизор Ладога (432 рубля), но отвратительного качества. Уже через год он стал часто выходить из строя.

Ох и намучался же я с тем телевизором! Через три года, уже в Венгрии он окончательно перегорел, и отремонтировать его никто не мог, не было радиодеталей. Выезжая из Венгрии на новое место службы, я упаковал телевизор в его родную заводскую коробку, но в дороге телевизор разбили. Грузчики в Свердловске посоветовали написать жалобу на ж/д дорогу, что я и сделал. Выплатили 220 рублей, но другой телевизор мы не купили, так как на новом месте службы – в учебном гарнизоне «Елань» телевизионные сигналы, как нам сказали, были отвратительного качества.

Наша комната в Поздеевке. Зимой входная дверь комнаты промерзала насквозь, была во льду, как и во льду, были углы комнаты. Лёд был даже под кроватью. Спать укладывались в одежде, плотно прижимались друг к другу, согревались и так засыпали, а утром «выползать» из-под одеяла было невероятно трудно, печь прогорала, комната остывала, и пар валил изо рта.

1971. Поздеевка. КДВО

От постоянного холода в комнате (по полу можно было ходить только в обуви. Крепкий мороз проникал в неё из всех щелей окон и двери), Света часто болела. Простудные заболевания, ангина и женские болезни были её злобными гостями. Особенно донимала ангина.

Промучившись и помёрзнув до середины января, проиграв в борьбе с холодом лютой зиме и не добившись успеха в создании «летних» условий в комнате, я пришёл к выводу, что без обогревателя мы окончательно закоченеем, как на вершине Эвереста. Сделал небольшие козлы, уложил на них полуметровый отрезок керамической трубы диаметром 20 сантиметров, обвил её спиралью и установил это сооружение рядом с кроватью. Включил и уже через час в комнате стало относительно тепло даже вдали от печи, но так было всего лишь дней семь, спираль стала перегорать, я её ремонтировал и, в конце концов, она полностью вышла из строя. Купил новые спирали, но и они продержались недолго. Моя затея с обогревателем рушилась, но всё же мы протянули с ним до конца зимы. Включали его только вечером, на ночь перед сном, а в остальное время суток окунались в «зиму». Из двух окон нашей крохотной квартирки постоянно тянуло холодом, хотя они были закрыты шторами. Да, и что могли сделать шторы под напором зимнего ветра, проникающего своими жгучими струями в каждую щель старого дома, если даже массивная входная дверь не могла сдержать тугие потоки морозного воздуха. Врываясь в комнату, эти потоки сливались с холодным воздухом, льющимся из щелей оконных рам в единый клубок, взрывались, и острыми жгучими иглами впивался в наши тела, от которых становилось зябко даже голове.