— Ты мне очень нравишься, Ева-солнце, — произносит, продолжая нависать надо мной и касаться губами голых участков тела.

Лоб, щёки, нос, шея, плечи, ничего не остаётся без внимания, и каждое прикосновение только пробуждает аппетит к тому блюду, которое я ещё не пробовала, но уже чувствую его аромат.

— Но ты такая нежная, милая, как героиня романтического фильма, — проговаривает, а я дыхание задерживаю.

Сейчас он скажет, что мы очень разные, что попробовали, но не выходит, и дело не во мне, а в нём.

— Я тебя не заслуживаю, — шепчет, заглядывая в глаза.

Ну вот, он меня бросит. Привёл в такое красивое место, чтобы сделать это менее болезненно. Прикрываю веки, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце и отогнать непрошенные слёзы.

— Думал, ты очередная зажравшаяся звезда, — этими словами заставляет взглянуть на него с недоумением. — Но нет, ты слишком хорошая…

— Демьян… — выдыхаю и ёрзаю, чтобы выскользнуть из-под него.

Не хочу слушать дальше, я и так едва сдерживаюсь, чтобы позорно не заплакать. Ведь в отличие от него, я приняла его всего таким, какой он есть. Мне всё равно, что он сделал, тем более после откровенного разговора этим вечером. Но… ему, судя по всему, что-то не так. Банально это всё, не думала, что в жизни тоже так бывает, и что услышу в свой адрес эти фразы.

— Не дёргайся, — бросает грубо, и я каменею. — Не договорил. Я скуп на подобное, второго раза не будет, — произносит с предупреждением. — Так вот, Ева-солнце, — шумно вдыхает, словно собирается с духом. — Ты слишком глубоко проникла, хрен знает, как тебе это удалось, но то, что я испытывал к Ванессе, и на долю не похоже на то, что я чувствую к тебе, — смотрю на него и только непонимающе глазами хлопаю.

Я запуталась окончательно. Он меня бросает или нет? Чего же мозг отказывается работать-то?

— Даже если бы хотел, даже если бы ты этого хотела, отказаться от тебя я уже не могу и не собираюсь, — понижает голос до шёпота и осматривает моё лицо, будто ждёт чего-то. — Слёзы тебе не идут, — добавляет и проводит большим пальцем по щеке, стирая влажную дорожку.

— Я тебя люблю, — срывается с моего языка, который я тут же прикусываю.

Но всё, как говорится, слово не воробей.

Сердце так стучит, что вот-вот выпрыгнет из груди. К нему рвётся, хочет в его руки. Оно его. Окончательно.

Демьян ничего не отвечает на моё признание, но впивается в мои губы чувственным поцелуем, который говорит больше, чем любые слова. Выгибаюсь, обвиваю его шею руками, сама прижимаюсь к твёрдой груди парня и отдаюсь полностью чувствам.

Люблю!

Люблю его и всё, пусть будет, что будет. Сейчас, в этот вечер откровений, я понимаю, что хочу быть с ним, несмотря ни на что. Он не собирался меня бросать, а я опять себе напридумывала наперёд. Откуда столько пессимизма во мне?!

«Отказаться от тебя я уже не могу» — разве это не признание своих чувств? Мне этого достаточно, и он доказывает мне сейчас этим поцелуем.

Мы прижаты друг к другу так, что я буквально ощущаю его неровное сердцебиение. Исходящий от парня жар грозит испепелить меня, и я осознаю, что готова.

Готова сгореть здесь и сейчас, как Мило и Кассия*, если мы будем вместе всегда.

Целуемся. Целуемся. Целуемся. И уже не так невинно, как до этого момента. Как до откровенного разговора. Как до признания в чувствах. Сейчас понимаю, насколько он сдерживал себя раньше. По его напору и блуждающим по моему телу рукам. По тому, как сильные пальцы сжимают кожу на бёдрах до сладкой боли. Демьян целует с такой страстью, будто съесть меня хочет.

Меня саму словно в котёл с кипятком бросили. Постанываю, выгибаюсь ему навстречу, трусь ноющими сосками о его твёрдую грудь, и даже одежда не спасает. Ощущение, что мы уже голые прижались друг к другу. Между ног будто раскалённую кочергу приложили. Каменную, толстую, пульсирующую и безумно горячую кочергу.