Опять пауза, и в тишине огромного зала, кажется, слышен только стук моего сердца.

— Приступ нежности стал роковым, — мотает головой, прикрыв глаза. — Просила улыбаться на камеру, запечатлеть нашу поездку, обнимала, целовала, и я отвлёкся, пропустил поворот, и со всей скорости врезался в обломок горы… Ванесса вылетела через лобовое на несколько метров, Оливер растёкся по капоту, разбил голову о чёртов камень, Зевс сломал шею, врезавшись в моё кресло, и один я жив, отделался парой переломов и синяками, — последнее он говорит с такой болью, что я буквально ощущаю её на себе.

Ужасно, как мне стыдно даже просто за свои мысли, за ярлыки, за… всё.

— Оливер пролежал в коме несколько дней и умер, так и не проснувшись, Ванесса скончалась на месте мгновенно, как и Зевс…

— Демьян, — поворачиваюсь всем телом к нему. — Это ведь несчастный случай…

— Нет, Ева, — грубо отрезает. — Я был за рулём, на мне была ответственность, мне нужно было настоять, не вестись на её уговоры и следить за дорогой. Я этого не сделал, из-за чего по моей вине погибли два человека. Я их убил, — твёрдо говорит, явно взяв на себя всю вину.

Но разве это так? Не думаю, что он прав в своих рассуждениях.

— Не надо так, — тихо произношу.

Так хочется его обнять, но я не рискую, не знаю, как он это воспримет. Не хочу, чтобы он думал, будто я его жалею. Нет, я, естественно, жалею, но ему это точно не нужно.

— Отсидел два года за убийство по неосторожности, несмотря на то что суд этого не требовал. Но я сам себе судья, и я должен отвечать за свои поступки.

— Ты… сам в тюрьму напросился? — хмурюсь непонимающе.

— Не совсем, — качает головой. — Отец влез, адвокатов нанял, и я мог отделаться штрафом, компенсацией семьям пострадавших и домашним арестом, но отказался и под недовольные высказывания отца предпочёл отсидеть, как и положено убийцам.

— Ты слишком строг к себе, — проговариваю и всё же накрываю его грудь своей ладонью.

— А ты ведьма, которая заставила меня открыться, — с этими словами он резко поворачивает меня так, что оказывается сверху.

— Ты её любил? — и снова вопрос срывается до того, как успеваю проконтролировать свой язык.

— Любил, — кивает, и я совру, если скажу, что меня его ответ не задевает. — Ванесса была моей первой любовью, — продолжает царапать мою душу. — После её смерти я был уверен, что буду любить её всю жизнь, — мне уже хочется выскользнуть из-под него, но всё, что делаю, — отворачиваюсь. — А потом одна девушка привлекла к себе внимание, разбив мой новый шлем.

16. Глава 15. Признание

Ева

Возвращаю взгляд к лицу Демьяна и округляю глаза на его заявление.

— Ты считаешь, что я специально это сделала? — скрыть обиду и удивление в голосе мне не удаётся.

— А разве нет? — хмыкает, блуждая по моему лицу, задержавшись чуть дольше на приоткрытых губах. — Я заметил, как ты пожирала меня глазами во дворе, — ухмыляется, как хитрый и довольный кот.

— Что?! Да я просто… — и замолкаю, ведь я правда пялилась на него. — Ты новенький, мне было любопытно и всё, — заявляю уверенным тоном. — Выделяешься из толпы, и вообще, моё внимание привлёк рёв твоего мотоцикла, — добавляю как-то совсем детским тоном, разве что губы не дую.

— Успокойся, — усмехается и, наклонившись, проводит носом по моей щеке. — Я всего лишь шучу, — шепчет на ухо, вызывая табун мурашек по телу.

Мы впервые оказываемся в горизонтальном положении, и осознание этого настолько интимно и волнующе, что меня начинает мелко потряхивать. Его близость, сумасшедший запах зимних праздников и исходящий от крепкого тела жар будоражат мой и так слабый самоконтроль.