И её взгляд задержался на фасаде дома. Он был разукрашен резьбой.

—Надо же, какая красота! — восхищённо произнесла она.

На карнизе, фронтонах и наличниках были вырезаны причудливые узоры: солнечные круги, подковы, плетения и узлы, и даже животные, которые придавали дому сказочный вид.

По всей вероятности, здесь тоже было развито такое зодчество, и мастера украшали дома своими шедеврами.

Но резьба здесь несла в себе сакральные знаки и служила отнюдь не столько предметом украшением, а сколько для защиты дома от злых сил.

Затем хозяйственным взглядом осмотрела двор, поросший бурьяном, и заметила покосившийся плетень в нескольких местах.

Оливия отметила, что тут нужны мужские руки. Она всегда считала: чтобы иметь хорошее хозяйство в деревне, необходимы и женские и мужские руки.

И с горечью подумала, что не всегда это удаётся. В их селе в основном остались женщины, которые не хотели покидать свои дома и переезжать к детям.

Хорошо, что у неё были сын и зять, которые выбирались к ней и приводили в порядок дом, где требовалась их сила.

Она прошлась по двору и зашла за дом, где находился огород, который был почти полностью засеян.

—Кто же им помогал вскопать его? — задумчиво оглядывая поле, проронила она. На вид было где–то соток десять земли, если не больше.

Вдоль огорода росли яблони, усыпанные зелёной завязью. На кустах смородины тоже красовались ягоды.

Вернувшись домой, девушка вымыла руки в умывальнике, сполоснула ведро и направилась доить корову.

По дороге вспомнила, что когда её соседка попала в больницу и осталась её Марфуша одна (так свою бурёнку называла), тогда–то по-соседски и пришлось обучиться этому делу.

Не сразу она приспособилась доить корову: тут и сила, и сноровка нужна, и самое главное — не бояться, что корова тебя не примет и не лягнёт в какое-нибудь мягкое местечко.

Они тоже чувствуют, с каким настроением и вдохновением ты подсаживаешься к ним.

—Оливия, ты только вдохновись и почувствуй, как молоко падает звонкими струями в ведро! — напутствовала соседка, отправляя её на первый подвиг.

То ли скотина соседки была смирная и выдержала первые неловкие движения, то ли Оливия ей понравилась, но выходила она от коровы живая и с полным ведром молока.

Так что и теперь она, вдохновлённая, примостилась около неё на скамеечке.

—Ты, милая, не обессудь, а сегодня мои ручки будут доить тебя. Придётся нам друг к другу привыкать. Сейчас вымоем вымя, вытрем насухо и начнём процесс, — тихо разговаривала она с ней, и вскоре первые струи ударили в дно ведра, и воздух наполнился ароматом парного молока.

Войдя в дом, она увидела, что Малаша встала, и тут же из-за занавески показалась голова Ивана.

—Я проспал? — забеспокоился он.

—Нет, это я встала рано, — улыбнулась она и поставила ведро на скамейку.

Он сонно посмотрел на Малашу и нырнул назад.

Пока они умывались и приводили себя в порядок, Оливия Ивановна процедила молоко и замесила тесто для блинов, а повернувшись к плите, остановилась.

Вроде обычная деревенская печь, а как с ней справиться, она и не знала.

—Пока здесь не пеки, а то будет жарко! В летней кухне располагайся. Иван, покажи и разожги печь во дворе, — крикнула она мальчику. — Ты не робей — научишься! Коли с коровой справилась, так и со всем справишься.

Оливия Ивановна, подхватив чашку с тестом, быстро направилась к печи, чтобы понаблюдать за процессом растопки.

Оказывается, что вместо дров здесь применяют горючий камень, который, в отличие от дров, горит очень долго, и, естественно, его расходуется меньше.

Иван достал огниво и быстро разжёг плиту. Всё это всплыло сразу в памяти, и она вспомнила даже названия данных предметов: кресало — стальной брусок, кремень — твёрдый камень и трут.