Рахматуллин некоторое время смотрел, как поднимается далёкая чёрная туча, и собрался уже сесть в машину… но восток вновь озарился нестерпимо ярким оранжевым сиянием! Ильяс зажмурился, прикрылся рукой, словно от дальнего света фар, включённых в паре метров от лица. И опять повторилась картина с быстро разгорающейся и медленно угасающей звездой, на месте которой возникло тёмное облако.

В этот раз ядерный исполин вырос ещё южнее, он был явно светлее предыдущих и отстоял чуть в стороне от остальной группы атомных «протуберанцев». Относительно наблюдателей на бензоколонке все они находились по другую сторону трассы и немного севернее того места, где вскоре взойдёт солнце.

Со стороны мотеля послышались возгласы. С мансарды кто-то указывал вдаль – несколько в южном направлении, туда, где над перелесками возвышалась ретрансляционная башня. Оказывается, с высоты нескольких метров было видно, как правее этой башни происходят множественные ядерные взрывы. Они были далеко, скорее всего, в районе Барнаула: там тоже имелся позиционный район РВСН. С высоты человеческого роста увидеть их было невозможно, но свечение на небосклоне наблюдалось.

В то время, когда некоторыми людьми овладела паника (раздавались крики и стенания, от заправки донёсся душераздирающий женский вой), другие – проявляли сумасбродство и цинизм. Они снимали на мобильники далёкие ядерные взрывы: дальнобойщик – из кабины, постояльцы или работники – из окон мотеля, проезжие – с площадки у бензоколонки… на обочине трассы компания молодых людей обменивались матерными репликами и тоже снимали своё «кино».

«Скоты», – мысленно, а может быть, и вслух произнёс Ильяс. Ему было горестно наблюдать такую картину. Огромный город в эти секунды пожирался атомным пламенем, люди гибли тысячами, мир летел в преисподнюю… а подонки тешили своё тщеславие. Они полагали, что этими трагическими кадрами позже (залив их в соцсети) смогут привлечь внимание и собрать «лайки» таких же мелких душонок, как они сами.

Рахматуллин сел за руль, выехал на дорогу и направил машину в сторону Новосибирска. Сейчас он находился в таком состоянии, что не задумывался о смертельной опасности, которая могла ему грозить: все мысли были заняты судьбой семьи.

Когда автомобиль набрал скорость, Ильяс снова попробовал дозвониться до супруги. И опять высветилось сообщение об ошибке сети. Включил радио. На коротких волнах раздавался только шум, иногда перекрываемый треском. На средних волнах стоял беспрерывный треск и сопровождался он подвыванием на низких частотах. На длинных – приёмнику удалось найти три рабочих канала, но на них передавался лишь какой гудок, который искажался и через несколько секунд тонул в шуме. Приёмник, теряя волну, начинал автоматический поиск. Ильяс не помнил, как отключается эта функция. Он остановил машину, достал из бардачка инструкцию к стереосистеме и через минуту нашёл нужный параграф. Потом вручную настроился на волну радиостанции «Маяк».

На «Маяке» мужской голос дважды повторял сообщение: «Внимание всем! Воздушная тревога!» – после этого, женский голос зачитывал инструкцию. Рекомендовалось немедленно укрыться в подвале, цокольном помещении или в бомбоубежище. Звучали слова: «Возьмите с собой личные документы, средства индивидуальной защиты, запас воды и продовольствия. Примите меры по защите пищевых продуктов и воды от возможного заражения. Перед уходом отключите нагревательные приборы, электричество, перекройте газ и воду. Плотно закройте окна и форточки, вентиляционные отверстия». Помехи то полностью заглушали голос диктора, то искажали его. «Если вы находитесь на открытом пространстве, примите меры защиты от поражающих факторов атомного взрыва: светового излучения, ударной воздушной волны и радиации…» Треск и вой, какие-то непонятные звуки. «Если вы совершаете поездку на личном транспортном средстве, немедленно остановитесь…»