За американцем ко мне подошёл английский поверенный в делах Огильви-Форбс. Я у него спросил, где посол Хендерсон? Он ответил, что тот заболел.

Англичанина интересовал вопрос «длительной беседы» Гитлера со мною. По его подсчетам, эта беседа длилась 7 минут.

Я вынужден был ему напомнить всем известный факт, что причастен к назначению Гитлера рейхсканцлером.

Он с недоверием на меня посмотрел и перевёл разговор на другую тему.

Интересовался нашей оценкой «украинской» проблемы и положения в Испании. На что я его заверил в полном контроле ситуации, как в Советской Украине, так и в дружественной Испании.

И уже, со своей стороны, напомнил ему о слухах, циркулировавших в Берлине, согласно которым Германия намерена в ближайшее время предпринять какие-то меры против Англии с тем, чтобы окончательно отбить у последней охоту вмешиваться в европейские дела.

Англичанин же говорил о распространении немцами слухов о «слабости» СССР и возможности фашизации.

Когда английский поверенный в делах Огильви-Форбс отошёл от меня, его место тут же занял назначенный недавно в Берлин литовский посол – некий Шкирпа, как он мне представился.

Рассказал, что он работал здесь военным атташе и ставит теперь всю работу в миссии на военную ногу, командует, строит большие планы работы.

Но пожаловался мне, что до сих пор не может добиться аудиенции не только у Гитлера, но даже у Риббентропа. Это его сильно нервирует и отражается на состоянии всей миссии.

На мой вопрос «о будущем Литвы», тот закатил глаза и сообщил, что в миссии царит полная неизвестность, так как окончательные намерения немцев остаются неизвестными, а всё зависит, в представлении литовцев, от них. Отношения с Польшей считаются также плохими. Не налаживаются даже личные отношения между дипломатическими чинами миссий в Берлине. Литовские дипсотрудники в Варшаве крайне недовольны своим положением там во всех отношениях.

Я пообещал ему помочь…

За обнадёженным мною представителем… в скором будущем… республики СССР, ко мне подошёл посол Венгрии – Юнгерт.

После взаимных представлений, он напыщенно сказал:

– Господин Козырев, я всё же считаю нужным разъяснить, что присоединение к пакту «оси» со стороны Венгрии носит характер только демонстрации дружбы к Германии и Италии и желания заслужить их доверие.

– Другой причиной является внутриполитическая, а именно – желание нынешнего правительства укрепить свое положение путем «отнятия ветра у парусов у другой партии, то есть фашистской. Отношения с СССР не играли тут никакой роли.

Я молча его слушал, а он продолжил:

– Пакт рассматривается нами направленным не против СССР, а исключительно против Коминтерна.

– Но даже в отношении Коминтерна присоединение к пакту ничего не меняет, так как Венгрия и до сих пор вела решительную борьбу с коммунистами и Коминтерном.

– Венгерское правительство берёт пакт таким, как он изложен на бумаге, ничего не зная о других выгодах, которые другие великие державы хотели бы извлечь из этого пакта.

Дослушав его, я ответил:

– Господин посол, меня, как представителя СССР, такие объяснения ни в какой мере не удовлетворяют, и не могут поэтому оказать влияния на нашу позицию.

А затем добавил, усмехнувшись:

– И уже как просто друг Германии, я вам скажу, что изображение официальным Будапештом пакта, как орудия против Коминтерна и вообще идеологической борьбы является сказкой для маленьких детей и вызывает лишь насмешки у сколько-нибудь серьезных людей. Венгерское правительство не могло не знать, как этот пакт трактуется не только Москвой, но и Парижем, Лондоном, Вашингтоном и другими столицами.