Один из ученых поддержал треть опрошенных. Он любил поразмышлять о международных заговорах, «враждебной западной политике» и даже насоветовал Тарле порядка двадцати книг по этой теме. «Патриотичный» ученый был уверен, что ему и делать на Западе нечего: все и так понятно. Еще в девяностых годах ему довелось побывать в Украине и Беларуси, «которые по расположению своему близки к Европе». Это он счел достаточным для вывода: «В Европе конфеты на деревьях не растут».

– Вы сами там живете, – говорил он Тарле. – Вам ли про то не знать?

Странными в глазах «патриота» выглядели люди, ставящие Европу в пример «великой евразийской державе». Его коллега не выдержал и заявил, что имеет на этот счет свое мнение. Он неоднократно ездил в Германию, и все его там устраивало. Оппонент с ухмылкой выслушивал аргументы о высоком уровне жизни, чистоте европейских улиц и привычке тамошних собаководов убирать за питомцами.

– А что вы тогда здесь делаете, голуба моя? – язвительно спросил он, подражая интонации манерного гея.

– Ваши первые три ассоциации, когда вы слышите «США», – обратился Тарле к «либералу».

– Демократия, свобода… «Макдональдс», – честно озвучил он первое, что пришло в голову. – У нас первый «Макдональдс» открылся в 1989 году, тогда это было настоящее событие, – пояснил «либерал».

– Свобода, равенство, братство с чипсами, колой и хот-догами, – подтрунивал над коллегой «патриот».

«Свобода, равенство, братство», – записал в анкете Тарле.

«Интересно», – думал студент про себя.

– Нет, нет! – вдруг завопил «патриот».

Размахивая от недовольства руками, он сбил собственные очки, но отнюдь не спешил их поднимать.

– Это еще не ассоциации, – доказывал ученый под тихие усмешки «инакомыслящего коллеги». – Ваша писанина тенденциозна. Я прошу вас, вычеркните это немедленно. Это шутка была, я говорил несерьезно. Госдеп, упыри, государственный терроризм – вот мои ассоциации, – выдав это он, наконец, нагнулся за очками.

«Патриот» объяснил Тарле, что под упырями понимает «продажных людишек, устраивающих всякие беспорядки на подачки Госдепа». Государственный терроризм он расшифровал как «агрессию против других народов и их законных правителей», не забыв про примеры «зверской травли Ливии, Ирана и Северной Кореи» и про «европейских марионеток, танцующих под дуду Госдепа».

– Коллега, вы же знаете, что теория голословная, без аргументов, превращается в бред сивой кобылы, простите за прямоту, – сдерживая смех, заявил «либерал».

– Сами вы бредите, – огрызнулся «патриот». – Аргументов более чем достаточно, но никто не виноват, если вы их в упор не видите или не хотите видеть. Вот как этот товарищ… Что же за чудак такое сказал?

«Патриот» следил, правильно ли Тарле записывает его ассоциации, надежно ли зачеркивает неправильные и заодно упражнялся в «шпионском» языке.

– Белый дом, доллар, Джордан Смит, – прочитал он на другой анкете. – Можно истолковать, что в Белом доме его купили за доллар. А Джордан Смит, видимо, один из этих «глашатаев свободы», которым наш инкогнито в рот заглядывает.

– Вся информация анонимна и используется только в научных…

– Понял, понял, – ухмыльнулся «патриот». – Вы чернил-то не жалейте, господин студент, зачеркивайте лучше…

– Уважаемый коллега беспокоится, что вы используете в научных целях его проникновенный экспромт, – пояснил «либерал».

– Это, вообще-то, не дело моего не менее уважаемого коллеги, чтоб совать в него свой нос, – огрызнулся оппонент.

Как бы далеко ни заводили их жаркие диспуты, ученые мужи оставались людьми приличными. Они решили, что кричать и тем более размахивать кулаками не станут, а лучше объявят друг другу молчаливый бойкот, хотя бы до следующего банкета.