Для Саши осталось загадкой, что он не кто иной, как «упырь», который преклоняется перед почти неизвестным у себя на родине биатлонистом Джорданом Смитом.

Ну, а ученые так и вышли молча, когда раздраженная проводница объявила об эвакуации.

– Вам отдельно нужно сказать? – кричала она на них.

Ей было безразлично, какие у них звания и насколько они известны.

– Опять дебильные малолетки устроили! – вопила проводница на весь вагон.

Тарле же воспринял новость о минировании поезда серьезно. Студенту хотелось скорее покинуть опасное место, но он превозмогал страх, помогая выйти остальным.

– Пошел вон, я тебе не инвалид, – оттолкнул его Груздев. – Проклятье, не понос, так золотуха… Черт дери вас и ваш идиотский поезд, – досталось от него проводнице… – Ну, что встал, солдат? В штаны наделал?

Саша ждал, пока Тарле выведет старушку-учительницу, а Груздев продолжал напирать сзади:

– Как вы все меня достали, превратили такую страну в бедлам! – орал он.

Вскипая от ярости, полковник толкнул Сашу в спину своей сумкой с десятью бутылками женьшеневой настойки. Упав вместе с парнем в сугроб, учительница даже умудрилась ничего себе не сломать, только вывихнула палец. Это было маленькое чудо, которое даже сама она не осознала.

Местный вокзал казался вымершим. Здесь останавливались только электрички и то лишь в дачный сезон. Деревянный вокзал, похожий с виду на хлев, стоял с большим замком, на какие обычно запирают амбары. Из райцентра сюда звонили раз десять, а потом плюнули. Там тоже решили, что минирование ложное, и не стоит из-за этого себя утруждать, все как-нибудь само утрясется на месте.

Начальник поезда безуспешно пытался организовать пассажиров.

– Дай сюда! – Груздев отнял у него мегафон и стал создавать новую главу своих заметок под названием «Искусство управления народными массами».

Чем дальше, тем больше пассажиры напоминали ему баранов, которые без пастуха разбредались в разные стороны.

– Иди сюда, – выловил он из толпы Сашу. – Здесь и сейчас ты представитель власти и хранитель порядка, – внушал ему полковник, потом вручил мегафон, а сам направился к вокзалу писать новую главу.

«Пусть молодой разбирается с этим штатским сбродом, – подумал Груздев. – Сюда бы овчарок, тогда бы было другое дело».

К удивлению Груздева Саша вскоре собрал всех у вокзала. Он ловко раздавал команды, велел сбить замок, а после этого стал впускать внутрь пожилых, детей и женщин, в общем, всех тех, кто на сухом канцелярском языке зовется уязвимой категорией населения.

– Ты тут не особо злоупотребляй, – успокоившись, сказал ему полковник и добавил: – Быть бы тебе офицером, Сан Саныч, а не этим… В общем, ты понял.

В тот день Саша удостоился чести попасть в заметки Груздева, причем с фамилией, именем и отчеством.

В поселке с символичным названием Новый Мир не имелось даже собственного участкового. Заминированный неизвестно кем поезд простоял уже час с лишним, но из представителей «старого» мира сюда, казалось, никто не спешил.

– Нам бы кипятка…

С этой просьбой говорун обратился к Саше.

– На улице холодно, народ мерзнет, – давил он на жалость.

Ему казалось, что упоминание народа будет более убедительным, чем его личная просьба.

– Ну как, ну вы же здесь власть, – развел он руками.

Полковник ворчал, что у людей нынче мозги перестали работать. «Не могут даже снега натопить, которого вокруг навалом».

– Скажи им, пусть идут к титанам, все равно никакой бомбы там нет, – по-дружески советовал Саше Груздев.

Вопреки мнению полковника мозги пассажиров работали хорошо, по крайней мере, когда речь шла о кипятке.

В вагоне номер три держала осаду проводница. Она заперлась внутри и прокричала из окна, что не впустит никого, кроме «законных властей».