Слова Мотка показались ему убедительными и он, ужасно раздосадованный, побежал домой. Мама стояла у каменного пути, высоко вытянув голову, видимо, высматривала сына. По всему было видно, что она крайне обеспокоена. На той стороне Белла бегала вдоль людских каменных домов, проверяла между ними, нет ли чего.

– А, вот ты где, пойдём домой, надо уходить, – сказала мама, едва Блеск к ней приблизился. В голосе её не было больше обычной строгости, она скорее умоляла сына прислушаться.

– Ма, там человек в озере плавает, это же первый человек, которого мы видим за целый оборот луны. Давай посмотрим на него, может, поймём, куда делись его сородичи?

– Сынок, я прошу тебя, не сейчас, надо быстрее уходить, – говоря это, мама уже пересекала каменный путь, при том, так спешно, что Блеск едва за нею поспевал. Он оглянулся и понял, что не видит рядом сестру.

– Мам, Льдинки нет, где она?

Мама вдруг остановилась, как вкопанная, и взглянула на Блеска как-то отчуждённо. Затем глаза её сверкнули, и она еле-еле промямлила:

– Дома. Идём.

И они вместе, не обмолвившись более не словом, поспешили домой. Уходя, Блеск услышал лай Мотка возле озера. Потом лай постепенно начал отдаляться. «Играет в салочки», – грустно подумал он.

* * *

Жилищем им служил небольшой рыболовный магазин, расположившийся прямо напротив парка. Дверь магазинчика была стеклянной, двухслойной, с массивной металлической рамой. Она была приоткрыта совсем чуть, только собака и смогла бы протиснуться, и закреплена ограничителем сверху. Внутри магазина были разбросаны удочки, сачки, пустые пластиковые контейнеры, в которых раньше продавали червей. Было очень насыпано песка из этих контейнеров, всюду виднелись обглоданные кости мышей, белок и разных птиц. В середине помещения имелся стенд с надутой резиновой лодкой, в которой собакам было удобно и тепло спать. Разумеется, всех этих понятий Блеск не знал, для него всё это были просто «штуки», бессмысленные для собаки, но зачем-то необходимые человеку, а магазин был просто убежищем, в котором, на удачу, оказалось полно червей.

Только войдя в дом, Блеск хотел было сразу подойти к матери, но увидев, как она понуро поплелась к месту сна, передумал. Имело смысл сначала рассказать обо всём сестре, а потом уже вместе с ней подумать, как лучше убедить маму согласиться и проверить, что там с той стороны парка такого, из-за чего все люди вдруг туда сбежались? Может, там много еды? Кстати, где сестра? Он вдруг увидел её – вот она сидит и ждёт его в самом дальнем углу, как и всегда. Кстати, отчего вдруг она стала вечно там сидеть?

Блеск вспомнил, что не видел ни разу, как она таскает палки, разбросанные по полу или, к примеру, ест червяков. Странно. Хотя, чего странного – в последнее время она стала настоящей занудой. Решив, что это вполне всё объясняет, он неловко поплёлся к ней. И остановился.

А как переубедить её? Она ведь ни разу за последнее время с ним не согласилась, всё твердила «опасно-опасно», прямо хуже мамы. Блеск уже совсем было отчаялся, но, неожиданно для себя, встрепенулся. Да что это с ним? Это же его сестра, которая всегда с ним заодно, та самая, что всегда его понимает и поддерживает, с ней всегда легко и весело разговаривать на любые важные темы. Пусть она и стала теперь слишком уж послушная, но разумные доводы отрицать не станет. Вновь воодушевлённый, Блеск подскочил к сестре и начал негромко, чтобы мама не услышала, рассказывать:

– Представляешь, Моток ходил на другой край парка, видел там людей, они все там, Льдинка! Нам надо самим всё посмотреть, я знаю, опасно, ля-ля-ля, но нельзя же только тут всегда сидеть!