Но вот сон сам собой перерождается. Теперь он такой, что в зарубежном фильме тех лет «Пси-фактор», назвали навязанным. От него нельзя проснуться, даже если кричать, говорить, да и не важно, не получится. Ах! После ожерелья лучших бутылок бургундских вин приносят ещё шампанское из предместья. Закуской к ним шикарные лобстеры. Ах! Салоны люкс правительственных машин, в которые садятся юные дамы в соболях. Как на качелях эти междометия, кружится голова. Ах! И сон улетучивается со скоростью капли спирта.

– Беспартийный В. В., на учёте не состоял, призывался на действительную военную службу, имеет бланки и удостоверение. Это ты, понятно?

– Почему? – Бывший первый джентльмен едва пришёл в себя.

– Соображай, по паспорту. Когда мы вот этой кочергой от камина дали тебе отдохнуть.

– Здорово работаете. Как после оздоровительных процедур.

– И хотели ещё, чтобы вовсе прибить. Я решил, что ты ещё пригодишься. Ты соображай, а? Я – понял!

– Какая фамилия ду… ненатуральная. – По ходу фразы он высморкался и вытер слёзы в платок.

– Чё? – Бандит сунул документы под нос. – По-твоему раз человека ушибли вовсе, то его и не было? Никто не вспомнит, ни одной бумажки не останется. Хренов диктатурен.

– Вы? – Стрельнул глазами пожилой мужчина.

– Дело шьёшь? – Поинтересовался южанин после подтверждающего кивка.

– Нет, я говорю, увы, но я вынужден, учитывая обстановку в стране.

– Перестановку, говоришь. А! Увы! – Распутал его фразу собеседник. – Жалко, конечно, человека. Хотя, чё его жалеть, алкоголика? – Пробормотал он, уже идя к выходу.

Первый джентльмен потряс головой в надежде стать храбрее. Но это не помогло. Потёр ушибленный затылок. Встал с расстеленного на ночь ковра. Со столика в углу взял бутылку портвейна и в левую руку откусанный кусок батона, выпачканный красной икрой. Какие теперь церемонии.

Даже болтая на диване о всякой всячине, они ссорились. Из-за её болтовни, из-за его сарказма. Он шепнул ей на ушко с золотой серёжкой: «Тебе бы художником родится». Хотя они вместе учились в художественной школе.

– Да видно не судьба. Чёрное пианино не вписывается интерьер твоей комнаты позднего советского периода. Обои цвета списанной литературы, мебель тона скисшей клубники. Вот если бы каким-то чудом поставить старинный клавесин, такой с причудливой резьбой, чтобы сохранился натуральный цвет дерева. Жаль органчик не влезет. – Он молчал.

– Смотри, обложка как у старинного фолианта, только лапки-застёжки не хватает. – Никакого ответа.

– Кошку твою откормить как корову и плавать выучить. – Удалось зацепить за живое.

– Фантастика. А что в этом хорошего?

– Ха-ха-ха! На Амазонке плавает чёрно-белое животное, почти бегемот, сапгир называется.

– Не помню.

– Ну и что? А оно есть.

После прогулки, Николай Канибута подхватил прозвище от уголовников «Ныч», послали на обязательные работы. Первый снег на воротах лёг толстыми слоями. Он подошёл к замку с цепями, крепко схватился за него и встряхнул от души. Задание выполнено, выпросил сигарету у охранника, стоявшего у ворот снаружи, прикурил. Спросил, когда будут свидания.

– Завтра. – Никак не дождёшься, что ли? Ты же полумесяц, как там говорят, верно?

Потом ему вручили лопату, чтобы легла ровная дорожка из воли в корпус. Холодок бежал за ворот.

Ночь в камере выдалась полезной для здоровья и очень короткой. После завтрака и работ Колинз уже сидел, любуясь испорченной стенкой. Жевал с аппетитом пастилу, купленную на базаре и принесённую мамой. Печка горела ровно, перестала навязчиво трещать внутренностями. Температура внутри поддерживалась на уровне улицы.