Людей в общежитии в это время было мало – человек 5 – 6 женщин, стариков, детей и неработающих в театре членов театральных семей (театр за полмесяца до этого уехал на летние гастроли в г. Гурьев). Из нашей семьи в эту передрягу попали моя мама и я, отец был на гастролях, а старшая сестра Рита, ей было тогда около 17ти лет, уехала в Алма – Ату, к друзьям на летние каникулы. Ей повезло особенно, при разборке завалов на подушке её кровати обнаружили больших размеров тяжеленную чугунную крышку от автоклава (откуда она взялась на крыше?) После этого случая, мама пошла в церковь, купила, зажгла и проставила свечу у иконы Богоматери. И ещё, – Стасик Попов чудом остался жив, его кровать, на которой он спал – попала в полость между рухнувшей одним концом бетонной плитой перекрытия и несущей стеной. Когда его вытащили от – туда и его мама – Клавдия Фёдоровна, дрожащими руками стала его ощупывать, выяснилось, что он не получил ни царапины, но стал заикаться на всю жизнь (испугался очень – ему было тогда лет 12– 14). Убедившись, что все целы и невредимы мы собрались кучкой во дворе, у сарая и мама тихо запела песню:

«Любо братцы любо эх любо – братцы жить,

С нашим атаманом не приходится – тужить».

И тут Клавдия Фёдоровна Попова закричала на неё: – «Как вы можете петь при таком горе?»

На, что мама ей ответила спокойно: – «А какое горе? Все живы, здоровы, а вещи – дело наживное! Во время войны и не такое бывало»

Утром стали собираться люди, жившие поблизости уральские казаки и казачки с детьми, окружили нас, оставшихся в нижнем белье, в котором спали и мы, сбившиеся в кучку около сараев во дворе и ещё не пришедшие в себя после этого кошмара, услышали в свой адрес:

– «Это Бог покарал вас! Ишь, свили себе гнездо – безбожники в Храме Божьем! Так вам и надо!»

И тут вышел к нам пожилой казак с посохом, одетый в чёрный длинный сюртук, на голове форменная казацкая фуражка с малиновым околышем, внимательно оглядел нас из – под насупленных бровей и строго молвил:

– «Ну что – сердешные, со вторым рождением Вас! Бог милостив – жизни вас не лишил. Все мы грешны перед Господом нашим. Не унывайте, мир поможет. Уральские казаки людей в бяде не оставят, значит»– и в толпу, окружившую нас:

– «Охолонитесь! По што – накинулись на сирых да убогих? Бог наказует и Бог прощает! И нам велел прощать! Оне чать не по своей воле здеся поселились! Ну – тко, скоро несите кто што может – кто яду каку ни на есть, кто одёжу, в обчем кто, што могёть – здесь усё пригодится пока их кормильцы не возвертаются домой, их обчество в обиду не даст и прокормим, и обогреем, тем более – не зима. А они считай – как погорельцы!»

Толпа разошлась по своим домам и вскоре казаки и казачки вернулись, кто с чем и стали складывать вещи, принесённые из домов на разостланный, кем то, кусок брезента, у ног старого казака с посохом. Чего тут только не было и не хитрая, но, по – домашнему вкусная еда и носильные вещи (платья, халаты, штаны, фуфайки, платки, обувь) коврики и одеяла. Он внимательно осматривал каждую принесённую вещь, потом спросил нас: «Кто из вас здесь – старшой?» все посмотрели на маму. И она сказала:

– «Я – жена директора театра»

– «Ну и добро! Разделишь по совести всем. А если, што ещё нужно будет, приходи ко мне, вон видишь мой дом – голубой краской покрашен, с крыльцом. Я здесь – старшой у староверов, знаешь таку веру? Ты, часом, крещённая – православная?»

– «Да, крещена в 1914 году в Преображенском храме города Балашова» – ответила мать.

– «Ну, это ничего, что в – великоросской! Всё одно в Господа нашего Иисуса Христа веруешь! Крест на себя положи!»