– Думаешь, ты так незаменима? – хмыкает, останавливаясь от меня всего в нескольких шагах.

От него исходят волны такой мощной энергетики, что игнорировать этого мужчину не смог бы ни один человек. От него буквально веет опасностью.

– Меня все равно найдут. Брат так просто не оставит этого.

– Дай-ка подумать, – появляется на его жестком, словно высеченном из камня лице звериный оскал. – У инвалида без вести пропадает единственная сестра. Он пытается обвинить неведомого заказчика и тюрьму, куда она отправилась, в ее пропаже. Вот только следов того, что она приехала именно сюда, нет. Нет ни билетов на автобус, ни записей с камер наблюдения, ни переводов на счет. А здесь тебя никто не видел и не слышал.

В животе мгновенно леденеет от ужаса. Он действительно сделает это. Он отплатит мне за приговор.

– Я только выполняла свою работу, – меня начинает колотить сильнее, а горло сдавливают спазмы.

– Надо включать голову, птаха, когда на что-то следует закрыть глаза.

– И позволить тебе дальше убивать людей?

– А ты знаешь, кем они были? – его зрачок расширяется, заполняя голубую радужку, и делает мужчину окончательно похожим на монстра. – Убийцы, воры, растлители, те, кто убивал сотни тысяч и миллионы людей.

– Плевать! Ты не Господь Бог! – сжимаюсь еще сильнее, понимая, что в западне.

– Из-за тебя меня приговорили к пожизненному!

– И чего ты хочешь теперь? – сердце ухает в пятки.

– Расплаты! Ты поплатишься за каждый мой загубленный месяц.

– Как?

– Я буду делать с тобой все, что захочу. И ты не скажешь и слова против, – зло усмехается.

– Ты ошибаешься, – стараюсь взять себя в руки, но страх уже владеет мной без остатка.

– У тебя нет выбора.

– Ты не посмеешь.

– Посмею, и еще как! Ты можешь кричать, плакать, звать на помощь, но никто не придет. Тебя кинули мне на растерзание. Твое тело принадлежит мне. И ты будешь молчать, потому что иначе твой брат так и останется инвалидом, – в два шага прижимает меня к себе и дергает за блузку, отрывая пуговицы с корнем. – Будь хорошей девочкой, и он получит обещанное лечение.

Его слова как удары хлыстом.

– Раздевайся и вставай на колени. Будем учить тебя покаянию.

– Не вздумай ко мне прикасаться! – прикрываю руками грудь, стараясь оградить себя от мужского торса и чувствуя, как кровь приливает к лицу, а щеки вспыхивают.

– А то что? – нагло усмехается он и опускает взор к моей груди. – Думаешь, ты в том положении, когда сможешь хоть что-то сделать?

– Я буду сопротивляться, – понимаю, что сейчас это лишь жалкие попытки отсрочить неизбежное.

– Давай, птаха! – он еще не прикасается ко мне руками, только его мощное тело вдавливается в меня, вжимая в дверь. – Меня заводит, когда девушки сопротивляются, – наклоняется ко мне и обдает горячим шепотом ушную раковину.

– Ты ненормальный! – шепчу в ужасе.

– Да? – немного увеличивает между нами расстояние и снова смотрит на меня сверху вниз. – А на суде ты сделала другой вывод, – его голос напоминает зловещий рык, от звука которого все органы чувств замирают, в ожидании чего-то страшного.

Я понимаю, что он собирается отыграться на мне, заставить пожалеть, что не приняла предложение его людей и не сделала выгодное для него заключение. Он хотел, чтобы я представила его невменяемым, после чего его направили бы на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу. Откуда, я не сомневаюсь, Козырев Демид смог бы выбраться без труда.

Но я отказалась от суммы с шестью нулями и выполнила экспертизу по совести. Вследствие чего этот опасный мужчина оказался осужден на пожизненный срок.

– Да! – поднимаю лицо вверх, встречаясь с его острым как лезвие взглядом. – И не жалею об этом!