Мне нужно добраться до выхода. Мне нужно вырваться отсюда.

– Что ж ты тогда продалась за бабки и пошла на то, что зареклась делать? – хмыкает он.

– Я не собиралась никого оправдывать или делать что-то противозаконное. Вот и все отличие между нами, – выплевываю с отвращением. – Ты же убивал людей за деньги, оставаясь при этом с холодной головой и спокойным сердцем. Ты был абсолютно вменяем во время выполнения заказов.

– Значит, и сейчас для тебя не станет сюрпризом то, что ты не сможешь меня разжалобить, – его губы изгибаются в ухмылке, больше напоминающей оскал.

– Я не хочу тебя разжалобить. Я просто собираюсь сейчас выйти отсюда и больше с тобой не пересекаться.

– Ну-ну, – вынимает руку из кармана джинсов и чешет покрытый щетиной подбородок. – Кто же тебе даст выйти? – смотрит исподлобья. – Ты подписала контракт. И, пока работа не будет выполнена, тебя отсюда не выпустят.

– Если мне угрожает опасность, я могу покинуть помещение, – все еще цепляюсь за надежду избежать того, чего бы он ни приготовил для меня. К тому же охранник обещал, что в случае чего я могу стучать в дверь.

Стучать… Но говорил ли он о том, что меня вытащат, или нет, я не могу вспомнить. Вытащат?

– Пробуй, – он говорит спокойно, будто уверен в том, что я никуда не денусь. – А я с удовольствием посмотрю, как разрушится твой воздушный замок, где все живут по закону и совести.

– Что ты хочешь сказать? – холод пробегает по моей коже, поднимая волоски вверх.

– Вперед! – кивает на дверь. – Попробуй выбраться.

В его словах явный вызов и насмешка, но я не хочу медлить и подбегаю к двери, игнорируя страх, пронзающий острыми иголками легкие и не дающий дышать полноценно.

Останавливаюсь у двери и, не оборачиваясь, начинаю колотить по металлическому полотну.

– Охрана! – кричу я. – Охрана!

Но сколько бы я ни кричала, никто не реагирует на меня. Замок остается закрытым, и не слышится даже шагов снаружи. Я кричу до тех пор, пока не выбиваюсь из сил, осознавая кошмарную реальность.

За мной никто не придет.

Спину жжет от пристального внимания человека, которого я боюсь больше смерти, и я резко оборачиваюсь к нему, убедившись, что он все еще на достаточном расстоянии от меня. Только теперь Монстр сидит на краю стола, скрестив на груди руки, выставляя напоказ яркие рисунки на предплечьях, покрывающие даже кисти.

– Камеры… – хрипло говорю я, поднимая лицо вверх, отыскивая черные точки камер наблюдения.

– О них не беспокойся, – говорит низко, и от его голоса мороз бежит по коже, – они показывают пустой кабинет.

– А как же я? Брат будет меня искать. Я осталась на видеокамерах, висящих в коридорах. В журнале посещений стоит моя подпись, и пропуск… – мозг еще надеется найти выход, когда в душе я понимаю, что это конец.

– Снимай розовые очки, психологиня, – теперь на его лице и намека нет на улыбку. Он хмур и сосредоточен. – Тебя здесь ждали.

– Ты всего лишь заключенный, – губы практически не двигаются. Теперь я осознаю, что вляпалась по-крупному и мне отсюда никуда не деться.

– Нет, птаха, – отрывается от стола и идет в мою сторону.

Сердце срывается с места, разгоняясь до немыслимой скорости, виски пульсируют, а ладошки потеют. Я понимаю, что сейчас произойдет то, чего я так сильно боялась: Монстр исполнит свое обещание.

– Не подходи ко мне, – вжимаюсь спиной в дверь, все еще надеюсь, что это такой дурацкий розыгрыш, и на самом деле камеры включены, и подмога спешит за мной. Не могут они оставить меня здесь, верно?

– Я служебное лицо! Меня будут искать!

– Никому-то ты не нужна, психологиня. Братцу-инвалиду?

– У меня работа. Студенты! – цепляюсь хоть за что-то.