– Нечаянно опрокинул? – высказал предположение воин.

Жрец тотчас всплеснул руками:

– Какое там, господин! Все видели: бранился, насмехался, а после принялся раскачивать изваяние. Люди побежали унять, но, увы, опоздали…

Айнар посмотрел сверху вниз на пойманного злодея – тот всхлипывал, переминался на коленях, однако обвинениям не возражал.

– М-да. Напрасно, приятель.

С этими словами воин двинулся дальше, к дверям. Опешившие судьи расступились.

В трактире было сумрачно и пусто. Не сновала прислуга, не стучали плошки, даже ароматы недавних кушаний ощущались еле-еле. Сбитые циновки, оставленная в беспорядке посуда, мерное капанье пролитого пива. Лишь в углу отыскался человек, но и то крепко спящий, уткнувшийся лицом в стол.

– Хозяин! – позвал Айнар. – Есть кто живой?

Из-за его спины высунулся Ориема, осторожно огляделся.

– Никак поголовно все на судилище, господин. Еще бы – этакое развлечение не каждый день увидишь. Теперь, похоже, пока горемыку не повесят, не успокоятся. Придется ждать.

– Как? – набычился воин. – Ждать? Мне ждать каких-то святош с их глупыми забавами?!

Он крутанулся так, что слугу отбросило, и ринулся назад. На крыльце, в душном мареве, между тем уже возобновились прерванные заклинания.

– …Разве вы, благоверные жители Илдока, – распинался жрец, утирая мокрую шею, – способны терпеть, когда на глазах оскорбляют Богов? Разве не ваш прямой долг – покарать гнусного злодея? Покарать немедленно, на месте преступления, без всякой жалости и в назидание другим осквернителям! Как просить о милостях Великого Каона, если мы попустим сегодняшнее глумление над Его образом? Не бывать этому! Я прав?

Толпа ответила мрачным ревом, еще не безумным, но вполне грозным. Люди, сжимая кулаки, подались вперед… и опять застыли – рядом с троицей на крыльце возник недавний дворянин. Расставил ноги, подбоченился. Сквозь надменную маску блеснуло пламя нешуточного гнева, и простонародье инстинктивно попятилось.

– Господин!.. – обернулся раздосадованный очередной помехой жрец, однако Айнар лишь отмахнулся.

– Где трактирщик? Живо сюда, прохвост! В кои то веки благородный человек заехал в ваш клоповник, а и то обслужить ленитесь? Живо!

В толпе кто-то испуганно закопошился, но жрец подскочил первым:

– Господин, как вы не понимаете, здесь идет священный суд! Нельзя мешать в столь важном деле!

– Чепуха, а не суд, – фыркнул Айнар. – Мне сейчас кусок баранины куда важнее всех завываний под дверью.

Лицо толстяка пошло пунцовыми пятнами.

– Да разве можно такое говорить, господин? Не имею чести знать вашего имени, но богохульные речи непростительны любому дворянину!

– Ты, болван, еще поучишь меня, о чем говорить, а о чем нет? – рассвирепел Айнар.

Жрец хоть и съежился под нависшей над ним фигурой воина, не сдавался:

– Нельзя!.. Нельзя замахиваться на святое! Волей князя мы, служители Каона, следим здесь за чистотой веры, нам и решать… У нас найдется управа на всякого…

– Как? Замолчи, тварь, пока я не прихлопнул тебя и не разогнал это дурацкое сборище! Ты кому угрожаешь?

Айнар уцепил толстяка за ворот, встряхнул так, что у дерзкого клацнули зубы.

– Да они же из одной шайки! – вдруг взвился за спиной отчаянный крик. – Такой же святотатец! Смотрите, люди, он хочет помешать правосудию и обидеть вашего духовного наставника! Чего же вы мешкаете? Хватайте негодяев! В петлю обоих!

Если б лохмотник с горящими глазами, не затевая вопить, напал сразу, Айнару пришлось бы туго. А так воин успел выпрямиться. Народ у крыльца переминался, сердито гудел, потрясал кулаками, но первым бросаться на вооруженного дворянина решился бы только сумасшедший. Он и решился – взвыв, лохмотник вскинул свою палку. Яростно, зато медленно, неуклюже, даже мальчишки-новички в школе Эду исполнили бы это лучше. Айнар провалил удар, пропустил мимо пыхтящее и дурно пахнущее тело. Привычным движением стряхнул кровь с короткого, чуть изогнутого ножа. Безумец еще не осознал случившееся, а народ уже шарахнулся от веера матовых капель, плюхнувшихся в пыль.