– Я сделаю, – сбоку пролез могучего вида бородач в зеленой фуке поверх кожаных доспехов. Кто-то из восточных мурадов, с побережья, точнее у Айнара вспомнить не получилось. Склонившись, бородач обдал тяжким запахом и знакомым сиплым басом. – Пятьсот монет за Ракутана.

– Пятьсот? – изумились над ухом.

– Пятьсот, пятьсот, не ослышался. Или, кимит, достаток не позволяет так рисковать? Принимаешь? Отлично, посмотрим, как твоего иноземца в песок вгонят.

Сзади вновь вскипела возня, и под ворчание соседей к Айнару протолкались товарищи.

– А здесь гораздо лучше видно, – заметил Оминас, оттирая мощным плечом последнее препятствие. Зрелище пихающихся словно простонародье дворян вообще было редкостным.

– Ну? – высунулся хмурый Гои. – Что надумал, дружище?

Айнар глянул рассеянно.

– О чем?

– Все о том же, – скривился тигон. – Мне посреди толпы об этом беседовать? Насчет долгов.

– А-а… Ладно, не случится иного выхода – попробуем.

– Откуда иному взяться? И когда?

– А мы чего ставки не делаем? – встрял азартный Оминас. – Поскребли бы в кошелях, вдруг Небеса смилостивятся – вернут сторицей?

– Неохота… Таков что ли твой иной выход? – Гои поморщился. – Тогда впрямь поставь – либо отведут Боги от приключений, либо направят к ним без выбора.

– Неохота, – эхом откликнулся Айнар. Не то чтобы он не любил испытывать судьбу, просто варианты не устраивали: в победе Ракутана отторо сомневался, а Ксуам… Ставить на его успех рука бы не поднялась.

Между тем на площадке появился сам чужеземец. Неизменно серьезный, даже мрачный, проследовал вкрадчивой походкой к центру. Рядом цокнул языком Оминас – доспех тигона был великолепен. Чешуя пластин обливала тело от шеи до бедер, поблескивала черным лаком, словно едва покинувшая мастерскую. Никаких особых узоров, лишь идеально пригнанный металл.

– Целое состояние, мать его… – вздохнул урмат.

Доспехи такого типа в Илдоке популярностью не пользовались, хотя знал их каждый – доводилось встречать в боях. Эти только чуть качественнее и дороже… Нет, безумно дороже!

Достигнув центра площадки, Ксуам остановился, отбросил веточку, которую жевал. Взор его был обращен в сторону Айнара, но вряд ли узрел бы обидчика – сейчас боец не видел пестрой массы народа, не слышал многоголосого рева. Исключительно соперник.

Ракутан вынудил чужака печься на солнце, однако тот ни разу не шелохнулся. Дождался, когда под крики восхищения великан покажется у ристалища. На краю толпы Ракутан еще промешкал, освобождаясь от самых неистовых поклонников. Или надеялся все же вывести Ксуама из себя? В таком случае затея провалилась – тигон неподвижностью напоминал статую. Лишь струйки пота на бесстрастном лице выдавали человеческую природу.

Скорее аннин начал терять свою веселость и спесь, постояв напротив. Он прекратил улыбаться, набычился – огромный, тучный перед поджарым соперником. Бойцы теперь мерялись грозными взглядами, точь-в-точь как на днях в проулке.

Наконец возник Дзиргем, присеменил, отдуваясь, от помоста князя. Быстрый жест, и вновь запели трубы. Последняя на сегодня схватка. Кульминация турнира.

Два воина шагнули навстречу. Оба в настоящих боевых доспехах и шлемах, только мечи деревянные. Дерево, впрочем, использовалось тяжелое, крепкое, удары таким запоминались – Киенео бы подтвердил. Случались порой и увечья, хотя нечасто. Куда реже, чем в древности, ныне залить ристалище кровью уже не считалось заурядным делом.

Церемонные поклоны, пауза, команда судьи.

Некоторое время вопреки напряженному ожиданию публики не происходило ничего. Соперники переступали из стороны в сторону, покачивались, разминали руки, исподволь изучая один другого. Лишь когда народ за спинами недовольно загудел, состоялась первая атака.