Я глубоко вдохнула,  встала, развела руками  и медленно пошла к двери.  Вдогонку донеслось:

-  После этого слишком уж сильно презирать  именно вашего Усольцева мне как-то…  некомфортно, что ли?  Так вы  возьмете телефон семейного психолога?  Подумайте.  Я первый раз вот так… сомневаюсь.

   Я остановилась, придержав дверь, оглянулась.

-  Понимаете, доктор… Еще до того… в нем, наверное, уже жили эти намерения, эти… импульсы к ней… или как сказать, чтобы правильно?  Он отлично знал что делает.  Собирался, наверное, туда - к ней, готовился.  То, что тогда не случилось - я помешала,  это просто случайность.   Предательство в голове и оно произошло. Предателей вообще  раньше расстреливали.  Считайте, что развод - это милосердно.

-   Милосердная казнь…  Не нужно подменять понятия - предательство это предавать чьи-то интересы,  когда они идут вразрез с твоими.  А кто сказал, что вступая в брак, мы должны раствориться в нем и про свои интересы  забыть?  Не знаю, как у вас... но если  что-то кого-то перестает устраивать и тяготит, то измена запрограммирована.   Мужчина будет искать в другой связи нового, женщина – лучшего…  - она сделала паузу и опять кривовато улыбнулась.

-  Но вы делайте, как считаете нужным, Зоя…  может вы и правы, - пожала она полными круглыми плечами, - когда-то я сделала так же.  

-  Да? –  сразу вернулась я в кабинет, прикрыв дверь за спиной.

-  Тогда, собственно – вопрос, с которым я шла к вам...  

   Она внимательно смотрела на меня и пила свой чай.  Только я уже передумала.  Какая разница - когда  мне станет не просто плохо, как сейчас, а плохо невыносимо?  Важнее другое - когда  это  кончится?

-  Когда вам стало легче, через сколько времени?   Не скажете?  Выдайте великую женскую тайну, Роза Давлятовна,  я сохраню ее – честно.  Очень нужно знать.

-  Никогда.  Легче не будет,  - милостиво кивнула она.

-  Ну, вот… а я так надеялась, - улыбнулась я.

-  У вас может быть иначе.  У всех ведь по-разному,  да?  Зависит от силы чувства.

-  Наверное.  До свидания, большое вам спасибо,  - прикрыла я за собой дверь. И опять вернулась.

-  Да, Зоя?

-  Усольцев сейчас в море.  Вы уверены, что...  Господи!  Вы сами сказали, что его состояние тогда...

-  Я поняла, - кивнула она, - я общалась с ним перед выходом.

-  На каком основании?  Чья это была инициатива?

-  Большая деревня, Зоя...  Поступила команда на освидетельствование психической вменяемости.  Да я и сама считала, что это нужно.

-  Спасибо, Роза Давлятовна!  Огромное вам спасибо!

-  Господи... девочка...   Я все понимаю.  Не переживайте вы так... он вполне адекватен, я так и доложила.  Молюсь теперь.

   Я напряженно уставилась на нее.

-  Не смотрите так.   Я говорю правду.  Ваш муж дурак, Зоя, но  сильный, вменяемый и разумный.   С адекватной реакцией.  Но  вы тоже молитесь...  на всякий случай.  Я буду знать об этом и мне будет легче. Обещаете?

-  Да, обещаю.

   Я понимала, что она сделала для Усольцева.  Он командир, а командир незаменим по определению.  Значит, пришлось бы отменить выход Усольцева (говорим Усольцев, понимаем - экипаж, лодка).  В самый последний момент  это ЧП.  И  ЧП  такого масштаба...  уровня даже не флота, а Министерства обороны.  Тех самых котов, которых регулярно показывают крысам...  я просто не осязала разумом уровень катастрофы.  Речь даже не о том, что для него это крест на карьере.  А о том,  что на экипаже Усольцева они не остановятся и пройдутся катком по всему, до чего дотянутся, раз уж их выдернули из первопрестольной. Полетят должности...  Виктора  возненавидят все, абсолютно!  И командование тоже, потому что вынуждено будет угождать и подлизывать...   Это... да, я буду молиться.  Если не за него, то за экипаж.  Виктор сильный, он официально справляет свой День рождения три раза в год, потому что было...  и он справился.