Встаю рано утром. Гораздо раньше, чем просыпается муж. К его пробуждению завтрак должен стоять на столе, а я – быть в полной готовности: без мешков под глазами, с укладкой и в идеально отглаженной одежде. Правда, сегодня вместо шелкового халата в пол мне приходится надеть спортивную толстовку с высоким горлом и застегнуть молнию, потому что вчера один похотливый грузчик оставил на моей шее засос.

Конечно, я замазала его плотным кушоном, консилером и чем только можно. Но если присмотреться, то можно заметить. И тогда… вряд ли я найду адекватное объяснение происходящему и смогу убедительно соврать. Даже сейчас, стоит только представить эту ситуацию, я вспоминаю жадные горячие поцелуи, которыми меня щедро одаривали. Руки, рыскающие по телу, будто я на каком-то очень откровенном досмотре и будто у моего смотрителя цель – исследовать каждый уголок моего тела и найти все точки, на которые нужно нажать, чтобы свести меня с ума.

От мыслей по телу расходится приятное тепло, мышцы внизу живота стягивает тугой леской. Между ног становится влажно, и, боже, стыдно в этом признаться, но сегодня утром я довела себя рукой до оргазма, пока принимала душ. И будет ложью, если я скажу, что моя фантазия не была посвящена вчерашнему курьеру.

Пританцовывая на месте, перекладываю кашу в тарелку, насыпаю сверху ягод. Я терпеть не могу овсянку, но Гриша привык к такому завтраку с детства и еще ни разу он себе не изменил. Поэтому извращаюсь как могу: то с фруктами, то с беконом, то просто без ничего, когда все слишком лень.

Но сегодня меня не бесит даже клейкая каша. В теле столько легкости и энергии. Такое состояние обычно бывает после тренировок и продолжается ровно до момента, пока я не переступаю порог дома. Если это сила оргазмов и внимания постороннего мужчины, которого вообще не должно было быть, то стоит почаще выходить из дома.

И, наверное, я ужасная, раз не чувствую стыда за произошедшее. Точнее, стыдилась я вчера, когда в слезах вернулась домой, когда прятала клочок бумаги с номером телефона и когда думала, что сознаюсь во всем мужу и буду долго вымаливать прощение. В конце концов, я ведь не виновата, что кое-кто привык иметь все, что движется.

Но чем дольше на работе задерживался Гриша, тем тише звучала совесть. Сначала пришла мысль, что все это было не по моей инициативе. После я поняла, что в этой ситуации жертва я. Дальше накатило осознание, что мне понравилось. И эта мысль оказалась такой яркой и ослепляющей, что я поспешно от нее отмахнулась и, выключив свет, легла спать. Натянула одеяло по самые уши и сверху накрылась подушкой, чтобы точно ни одна шальная мыслишка не проникла в голову.

Нет, никаких связей. Я замужняя женщина. Мой муж – ужасный человек, и я не позволю еще одному мужчине разрушить свою жизнь, пусть он будет трижды красавчиком, способным завести меня с пол-оборота.

– Доброе утро, – сиплый голос врывается в мои фантазии, а мужская ладонь ложится на бедро и сжимает ягодицу. В лопатки упирается твердая грудь, и я расслабляюсь только на долю секунды, пока не наступает удушающее осознание. Я настолько увлеклась, что забыла, где нахожусь и кто на самом деле стоит за моей спиной. – Я ведь просил не ходить при мне как гопница.

Тарелка с кашей выскальзывает из моих рук, со звоном приземляясь на стол. В горле застревает вскрик. Я резко оборачиваюсь, упираясь задом в столешницу. Инстинктивно выставляю перед собой руки, упираясь в грудь мужа. Но, быстро опомнившись, тут же их расслабляю и нежно поглаживаю его через рубашку дрожащими пальцами.

– Каша сегодня подгорела, пришлось варить заново. Поэтому я сразу оделась, чтобы ехать в зал и не задерживать тебя.