Ким прикрыл глаза и стал почти шепотом выговаривать слова.

Ким грустно вздохнул. Снова глянул на разрушенные временем стены замка, имя которого он один и смог вспомнить. Ларна неторопливо поклонился развалинам и оглянулся на Кима, ожидая рассказа.

– Я напел только малую часть истории, – пояснил тот. – Говорят, замок Семи ветров отгораживал север от юга. Что ни разу его не брали враги и, якобы, никогда такого ему на роду не написано: сдаться и впустить противника в кольцо своих стен. Но выры, как теперь я понимаю, действительно обманули судьбу этого замка. Обошли его морем. Сшили мираж, искажение мира и отрицание всех путей… Полагаю, выйти из замка его защитники могли. Но вот вернуться – никогда… Замок словно сгинул из мира, утратил свой смысл. Не знаю, как долго ждали врага на перевале. И куда защитники, так и не удостоившиеся боя, ушли после. Может, кто-то из них оказался в рыбачьих селениях юга.

– Дедушка нашего Ларны, – гордо кивнула Тингали.

– Много раз «пра» дедушка, – усмехнулся Ларна, с новым интересом глянув на развалины и не отрекаясь от лестного родства. – В общем и целом… да. Ким, если возьмешься петь эту песнь, добавь в конце коротко так, без подробностей: ещё не известно, кого обманула судьба. Им не дали права на бой, они тут высохли и чуть не вымерли, отчаялись и ушли на юг, но я вернулся и вскрыл последнему кланду его гнилой панцирь. Дурное дело, ненадежное – бегать от боя. Все равно прошлое достанет и прищемит хвост.

Ларна еще раз рассмотрел развалины, розовеющие в лучах рассвета. Снова им поклонился и пошёл седлать страфов. До порта, – думал он, щурясь на ярое и жаркое солнце, хоть и низкое пока что, – никак не менее десяти дней, а то и все две недели пути, как ни гони страфов. Бедняга Хол изведётся… А ведь впереди, за проливом, станет только хуже! Зачем выры древности так нелепо и яростно стремились к власти? Нет сомнений: люди сами их довели до отчаяния, испоганив море. Но ответные дела выров не лучше, изуродовали мир до вовсе уж негодного состояния.

Месть создает больше боли, чем способна унять… Увы. И все же она многим желанна и сладка. Это заблуждение Ларна изучил подробно еще в столице, где ему норовили отомстить очень и очень многие. Ни сладости, ни облегчения не обрели. Разве – последний покой. Оглядев небольшой отряд, бывший выродер довольно улыбнулся. Может, они и не похожи на могучую боевую силу. Зато никто из спутников не готов искать в прошлом повода для обид и розни.

В столице купить страфов не удалось. Малёк не захотел оттягивать отплытие: понимал, что вышивальщики будут выпарывать древний узор в пустошах. Значит, на море может пасть шторм, а то и хуже: вдруг изменится сам рисунок береговой линии? Новый путь до ар-Шархов сделается длиннее и труднее. Он, Малёк рэм-Бахта, самим Ларной поставлен на личной его галере капитаном, и он обязан всё предусмотреть. Исполнить указание в срок, вопреки помехам и неурядицам.

Проводив озерные галеры, Малёк бегом добрался до рынка. Оглядел загоны со страфами, приценился, морщась от наглости столичных перекупщиков. Вороного полукровку с кривоватыми ногами на локоть короче, чем у Клыка, отдавали за пять сотен золотом! Врали в глаза: белые перья в крыльях – знак породы. А рыжие в хвосте? Ах, эти… просто прилипли! Единственный более-менее годный страф ценился дороже галеры. Видимо, торговец опознал в Мальке помощника и друга самого Ларны, выродера страшного, но явно и безусловно, богатого безмерно.