– Помоги мне, – скомандовала она хуррору, попутно стягивая узел.

Субстанция нехотя повиновалась, напоминая каждым колебанием об опасности этого решения. Раскаленные прутья вновь вонзились в горло и низ живота, но Ирис бодро проткнула ближайший к приплюснутому морскому ежу край.

– Сайвиной ятис аудунс лай адата нотикс цауригай сунсай венос вейну ар отру.

На секунду волшебницу парализовало, а потом работа пошла сама собой. Ирис пыталась заштопать ежа, как обычный старый носок, но он тут же осыпался. Девушка заставила себя сделать последний стежок и, завязывая финальный узел, еще раз повторила последнюю фразу:

– Сайвено свейну ар отру.

В первую минуту ничего не произошло, а потом волшебницу отбросило назад прямо в хлынувшие волны хуррора, подхватившие ее и уносящие за собой так нежно, будто девушка была маленькой жемчужиной, которую оберегает плотно сомкнутая раковина. Вокруг не осталось ничего, кроме завораживающего опалового сияния. Каждая попытка сопротивления оканчивалась тем, что тело сводило судорогой, которая проходила, стоило лишь довериться своевольному потоку. Исчезала любая связь с привычной жизнью. Волшебница становилась частью вод. Одной капелькой, которой нет дела до огромных драконов, врывающихся в Великое море сквозь гребни волн.

«Наверное, сверху это больше всего похоже на огромный фонтан», – подумала Ирис, чуть не задев мелькнувшую рептилию, а потом в голову ей пришла интересная мысль, которая тотчас была забыта из-за непонятного грохота.

***

Обхватив колени руками, Ирис неподвижно смотрела на скромные языки небольшого костра, разведенного Мярром. Откуда-то ей приволокли новую шубу, еще более теплую, чем предыдущая, и положили к ногам гору свежих яблок, к которым она не притронулась. Гостья сидела так уже несколько часов, не желая признавать связь с внешним миром, отчего спину начало покалывать, и лишь из чистого упрямства девушка отказывалась сменить позу и разрешить себе уснуть, хотя глаза закрывались сами собой, а наконец-то согревшееся тело молило об отдыхе.

Сейчас она особенно остро ощутила ту растерянность или, скорее, недоумение, которые таила сама от себя, не позволяя не только раскрыть их причину, но и сам смысл. Ибо думала она о настолько чуждых вещах, грозивших разрушениями не менее страшными, чем иной пожар.

Когда-то ей объяснили, как выглядит настоящее волшебство, объяснили на примерах и дотошно расспрашивали в день посвящения. Она бойко отвечала и сумела так ладно продемонстрировать, что об этом до сих пор рассказывали ученикам. Однако сейчас все перестало быть столь понятным.

Ирис легла, завернувшись в мех, изо всех сил стараясь уснуть, а не лишать себя долгожданного отдыха. Однако с каждой минутой она только начинала все сильнее нервничать, и пальцы инстинктивно закручивали пряди все еще мокрых волос.

Что с ней произошло за все это время? Окунувшись в самые запутанные заклинания, девушка вместо того, чтобы увериться еще больше в правильности своих поступков, попросту растерялась. Впервые в жизни заплутала и не смогла ухватиться ни за одну из мелких веточек, не приметила ни одного камушка. Ибо тропинка, что ее вела, вдруг исчезла, поросла травой и высокими деревьями, бросила у огромного омута, который вот-вот затянет ее в свои глубины, такие же зыбкие и пугающие, как волны хуррора, чуть не сыгравшие с ней злую шутку. Впрочем, из него можно выбраться, но что окажется на поверхности?

Разве в детстве было меньше волшебства? Когда мама могла починить внезапно сломавшуюся игрушку, помирить с кем угодно и защитить от любого кошмара? Тогда девушка ощущала магию гораздо сильнее, чем сегодня, лицезрея разные ужасы и беспомощно барахтаясь в море. В конечном счете, Ирис убедилась, что ей по душе простенькие заклинания в духе кудесника Хабмера, чем серьезные и сложные, приносящие порой только вред. Но сегодня именно подобные чары позволили помочь драконам.