– «Человек. Человек. Почему ты причиняешь боль? Вила чувствует боль. Она чувствует ярость. Человек. Человек. Вила хочет человеку смерти. Вила не понимает. Вила хочет человеку смерти».
Благота рухнул, ударился лбом о землю, словно так был способен воспрепятствовать мучению. Затем ударил снова, слыша зубовный скрежет у себя во рту. Ощущая железный привкус крови.
– Смильяна, хватит! – Благота попытался воззвать к видению, но всё было напрасно.
Мужчина рядом с телом девочки вопил, царапал себе горло ногтями.
– Нет… я должен был! Должен был это сделать!
– «Должен?»
Взгляд Смильяны – зеркало, отражающее действительность. Стылый тёмный лес, кровь на мёрзлой траве. Тело маленькой девочки, шевелящей изломанными пальцами. Выражение ужаса на лице человека, глядящему в глаза собственной смерти.
– Она должна умереть! – хрипел мужчина. – От голода умрут мои дети! Она не моя дочь!
– «Ложь», – Смильяна сделала шаг.
– Я не хотел… Пощади!
«Ещё одна ложь».
– Умоляю!.. Это всё она! Она виновата во всём!
Смильяна остановилась, будто пронзённая.
Благота смог выпрямиться, сесть. Его била крупная дрожь, но теперь он мог двигаться и дышать. Мужчина рядом с телом девочки прекратил вопить и теперь ползал перед вилой на земле, изображая из себя побитого пса.
– «Человек солгал три раза», – Смильяна глядела на него широко раскрытыми глазами. – «Теперь человек должен умереть».
– Нет, – Благота пополз к ним на коленях, припадая на руку. – Нет-нет, стой! Смиль!..
Его отшвырнуло прочь. Благота физически ощутил, как вила ввинчивается в его череп, раскалывая его пополам. Благота снова упал на землю.
Как и мужчина у ног вилы. Замертво.
***
И снова склонившееся над ним лицо Горана.
– Ого, – выдохнул с трудом Благота. – Рад тебя видеть, представляешь? Тебя. С твоей-то кислой рожей.
Горан выпустил его голову. Благота ударился затылком о землю.
– Ай! – Благота поморщился, с трудом двигая рукой. – Осторожней, эй…
Горан встал. Благоте показалось, что тот способен пнуть его ногой под рёбра, подсказывая эдаким способом, что хватит валять дурака, нужно ускориться. Но Горан не нападал. Горан ждал объяснений случившемуся.
– Знаешь, я видел чертовски занимательный сон, – медленно присаживаясь, начал Благота. – Со мной часто такое случается. Надеюсь, я не обмочился, как в прошлый раз… нет, всё чисто. Повезло, представляешь?
– Значит, вот зачем ты здесь, – прервал его Горан.
– Ну, это только малая часть проблемы. Мочить себе штаны на людях. А ещё все эти припадки, конвульсии… Корень зла, вот здесь, – Благота постучал себя пальцем по виску. – В моей голове. Понимаешь? Меня преследуют видения, и когда они начинаются, я вот так вот падаю и…
– Вставай. Нужно идти.
– Тебе разве не интересно узнать, что?..
– Нет.
– Хм. Да, ладно. Сейчас. Мне требуется передышка. Просто… не так-то просто воскреснуть после того, как вила взорвала тебе голову.
Горан дёрнул глазом, но воздержался от расспросов.
– Мы уже близко. Надо ускориться.
– Да, погоди… сейчас.
Благота посидел на земле какое-то время, приложился к опустевшей фляге. Уныло провёл рукой по лицу, стирая остатки видения перед глазами.
– Что стало с тем ребёнком? – поднимаясь на ноги, спросил Благота.
Горан как-то странно покосился в его сторону. Разумеется, он не догадывался ни о какой девочке и ни о каком мёртвом несостоявшемся отце.
– А впрочем, молчи, не надо лишних слов, – Благота вытер испачканную ладонь, – скоро сам узнаю.
16. Мизгирь
Водяница в одной юбке злобно зашипела, отскакивая и обнажая зубы в хищном оскале.
– Ты – один из нас!
– Не припомню, чтобы когда-нибудь мне приходилось нападать на людей с помощью языка.