– Пусть тебя настигнет жестокость чумы!..

«Вольноотпущенник» вполголоса рассмеялся.

– Я есть воплощение жестокости и чумы, достопочтенный. Неужто ты ещё не понял?

– Сдохни, голодный пёс!..

Договорить Кухэй не успел. Он захрипел, начал захлёбываться. Виктор догадался, что «вольноотпущенник» ранил его в шею.

– Проказа! – выругался «вольноотпущенник» спустя время, когда Кухэй испустил дух. – Сглаз. Будь всё трижды проклято.

Отрывистый шорох, хруст сминаемых веток. Виктор затаил дыхание, вслушиваясь в неровные отступающие шаги. Он глотнул воздуха, опустил лицо в землю. Колючки оцарапали кожу на лбу. Виктор протяжно выдохнул, сгребая пальцами сухую землю.

Федка толкнул его в плечо. Затем ещё раз – настойчивей.

Виктор поднял голову.

Изумет, которого всадник назвал «вольноотпущенником», переместился по воздуху – иного объяснения Виктор подобрать не мог. Теперь от «вольноотпущенника» их разделяли лишь заросли можжевельника. Изумет стоял, прячась в тени, хворо опершись о выставленное в землю копьё с узким наконечником. Доспехи из скреплённых кож его были запятнаны кровью, островерхий шлем сползал на грязное лицо.

Виктор заметил, что по ноге изумета струилась кровь.

«Ранен! Проклятье! Он ранен, но способен был подкрасться столь бесшумно!»

– Оставь, – прохрипел Виктор, мысли его путались, как нитки. – Оставь нас, во имя Миродержца юга! Во имя Неба!

«Вольноотпущенник» поскрёб висок, скосив похожий на железную чашку с кожаной бармицей шлем ещё сильней. Он не сводил мрачного взгляда с Виктора.

Федка вскочил. В руках его блеснуло тонкое лезвие – Виктор узнал свой складной нож.

– Не дам! Убью! – задыхаясь от страха и бешенства, вскричал мальчишка.

Федка неловко заполосовал воздух лезвием. Он выглядел в точности как воробей, решившийся отбиться от кречета.

«Вольноотпущенник» без особого усилия схватил мальчишку за руку. Рычание Федки сорвалось жалостным визгом. Складной нож полетел на землю.

Кожаная бармица, прикрывающая шею изумета, качнулась. Из-под козырька шлема замерцали два пламенеющих уголька глаз.

– Кто-то и с саблей не боец, – изумет сцепил пальцы вокруг горла Федки.

– Нет! – Виктор не мог сдвинуться с места. – Нет, умоляю! Не надо!

Федка плюнул, но слюна разбрызгалась по его подбородку и осталась там, не долетев до лица изумета. Мальчишка зарычал, безобразно оскалился.

Рот изумета растянулся в стылом оскале.

– Потрясающе, – он высказал своё восхищение на языке савенов. – Прелестно скалишь зубы, гнилое семя. Вот только ваш Сеятель Мёртвого Солнца тебе не поможет. Сказать почему? Да потому что ему не разглядеть такое жалкое ничтожество, как ты, во всей этой свистопляске…

– Нет! – Виктор не мог заставить себя пошевелиться, тело одревесневало. – Нет же, пощади! Нет! Не заставляй! Не надо!

Лицо Федки теперь походило на скоморошью маску: брови мальчишки изломились, глаза закатились.

«Я должен сделать! Сделать хоть что-нибудь!» – рука Виктора потянулась вперёд, будто желая дотянуться до изумета и схватить того за шею – в точности, как тот посмел держать задыхающегося Федку.

Карминовый камень на перстне Виктора запульсировал светом.

«Вольноотпущенник» стёр оскал.

– Вот ведь сукин… – изумет выпустил ослабевшего мальчишку, выпрямился, опираясь на копьё.

Федка рухнул на землю, судорожно цепляясь за горло. Моргая глазами и громко откашливаясь.

– Так значит, ты… – изумет осёкся недоговорив. – Ясно. Что же. Дряннее и не придумать.

В глазах «вольноотпущенника» успела вспыхнуть догадка – страх. Страх, что перед ним оказался не просто человек, не просто жалкое ничтожество. Но в следующее мгновение изумет выхватил нескладность движений и дрожь, бьющую Виктора по ногам и вскинутой руке.