Виктора начало раздражать, что они потратили столько денег на свадьбу, на поездки к родителям, на мебель для комнаты и на новое обустройство житья. В голове у него то и дело стали проскальзывать мысли: «Но почему я обо всем этом раньше не думал? Ведь мы же уже жили вместе! Почему я, скажем, весной всего этого не замечал?» Но тут…

Но тут ворвалось в их жизнь одно довольно обычное обстоятельство, которое мгновенно все перевернуло вверх дном: Валерия поняла, что беременна и что месяц это уже не первый.

Сначала у обоих был шок. Как же без квартиры, без нормальной зарплаты… и вдруг ребенок?! Последний курс, госэкзамены, и в это время рожать?! Академический? А что же дальше? В общежитии уже жили две преподавательницы со своими детьми. Однако им было хуже, чем нашим героям (по крайней мере, так думали Виктор и Лера), потому что обе они были без мужа. Один из детей, мальчик лет четырех, часто бегал и даже ездил на велосипеде по общему коридору, а иногда и сам ходил по гостям. Была еще двенадцатилетняя дочь преподавательницы истории искусств, задумчивая и тихая, но ее уже сложно было назвать ребенком.

Так или иначе, а Виктору стало казаться, что вся его жизнь покатилась коту под хвост. Какие теперь походы, какие путешествия, когда все время будет уходить на то, чтобы зарабатывать деньги и как-то кормить еще один рот?! Валерия тоже пребывало в ужасе, потому что в ее мыслях совершенно не укладывалось, как можно с утра до вечера сидеть дома и заниматься ребенком, а именно так представлялись ей первые месяцы материнства. Но пока его родители рассуждали, ребенок в теле матери рос и начал толкаться.

– Может быть, это не нога, а голова?! – ощупывая живот жены, говорил будущий папа. – Просто она такая маленькая, что мы не можем себе представить.

Виктор и не заметил, как начал чувствовать благоговение перед тем, что происходит в организме жены, и перед всем тем, что происходило в их жизни. А уже через несколько недель после первых движений ребенка оба родителя к нему привыкли так, будто он уже и родился. Каждое утро и каждый вечер начинались с разговоров о нем: буйный он сегодня или спокойный? Зарождались фантазии о характере и даже о способностях малыша. Вечерами Виктор подолгу держал руку на животе жены и беспокоился, если ребенок не давал знать о себе, заботливо и осторожно прощупывал его ручки, ножки и тельце. У Валерии вошло в привычку советоваться со своим малышом, о чем-то его спрашивать и самой же за него отвечать, а Виктора вновь с неимоверной силой начала напрягать жизнь в общаге.

Раздражали курящие и праздно болтающие люди на кухне. Стало вдруг противно оттого, что ты заходишь в душ, а под ногами у тебя болтается чья-то обертка от мыла, одноразовая бритва, а иногда и, чего доброго, чья-то прокладка или клок противных волос. Раньше он не замечал этого. Не замечал и тараканов на кухне, неприятного запаха от мусоропровода, грязной плиты в чьих-то луковых ошметках или огромных каплях сбежавшего жира. Мало того, теперь он слышал по ночам все: стук двери, пьянку у дальних соседей, как постоянно то поднимается, то опускается лифт. Казалось, что это не у Леры, а у него самого – беременность полным ходом. Изменились его вкусовые пристрастия и привычки. Теперь он внимательно читал все, что было написано на упаковке продуктов, перестал есть особо жирное, особо острое, напрочь убрал из их рациона чипсы и колу.

Такие изменения даже у Валерии вызывали улыбку:

– Зачем так издеваться над собой? Еда, прежде всего, должна быть вкусной! Да и не ты рожаешь! Что бы ты ни съел, на ребенке это не отразится никак. А вот то, что ты вдруг стал раздражительным, так, мне кажется, это от недостатка приятной пищи, – ласково издевалась она.