– И как мне быть? – опять неожиданно для себя спросила она, изумившись этому.

– Готовься к экзаменам, Слава тебе поможет. Он ведь дирижер-хоровик из Харькова, – беззаботно проговорил Сафрон Евдокимович.

– К каким экзаменам? – испуганно спросила Василина.

– К вступительным, девочка, к вступительным. Весной приезжай в наш прославленный институт поступать, – без иронии ответил он ей и протянул визитную карточку.

– Но я ведь даже музыкальную школу не закончила до конца, дура, – вдруг как со своим ровесником заговорила Василина и замолкла от испуга.

– Но школу-то ты закончила? – спросил он утвердительно.

– Да, с серебряной медалью.

– Ну вот, а нам медалистки ох как нужны для показателей по успеваемости. А тому, что ты умеешь в музыке, не научит никакая музыкальная школа, никакое училище, никакая консерватория и даже наш орденоносный институт. Этому учат не здесь, а там, – сказал он, подняв руку вверх, – на небесах. – Напиши на чем-нибудь свой адрес, и тебе вышлют всю методическую литературу для поступающих, а мы поможем с жильем.

– А мне не нужно жилье, у меня мама Даша в Москве живет, – произнесла она как-то по-детски.

– Тем более, позвони, как будешь готова, протестируем. А теперь нам пора, Василина. Еще раз – с праздником! – поздравил он ее, и они с Еленой Прекрасной направились к выходу.

Василина, спохватившись, быстро схватила свою сумку-рюкзак, достала ручку и бумагу, написала свой адрес и догнала красивую пару в коридоре.

– Сафрон Евдокимович, вот мой адрес, – проговорила она и протянула записку.

– Спасибо, Василина, значит, тебе это надо, и я рад за тебя. До встречи весной, – сказал он, опять улыбнувшись, и они ушли.

А Василина осталась стоять в коридоре, не веря такой удаче. Она вдруг все сразу поняла: что ей надо делать, как и зачем. Вернувшись в гримерку, она застала там одного Сливу. Все уже разъехались, а он ждал ее. Василина протянула визитку Сафрона Евдокимовича. Слива взял ее и стал без интереса читать: «Опетов Сафрон Евдокимович. – И уже удивленно: – Проректор по научной работе Института имени Гнесиных? – И уже совсем удивленно: – Профессор, кандидат искусствоведческих наук, член РАХ?»

– Ни фига себе, – только и выговорил Слива.

Потом будто проснулся, помолчал и заговорил:

– Я столько лет знаю этого важного в моей жизни человека и ничего о нем не знаю. Представляешь, Лина? Я думал, что он просто хороший человек и прекрасный эксперт в области изобразительных искусств. А Сафрон – это его прозвище. Или псевдоним. Про него в Москве говорили многое, но что он профессор, и все, что здесь перечислено, – это за гранью моего понимания. На Неглине говорили, что он заядлый коллекционер старинных икон и всяких там гравюр, знаток живописи. Говорили, что он не просто датирует произведения искусства, проводит экспертизу и оценивает их, но и приторговывает ими – фарцует, значит. Говорили, что он и ювелирные изделия тоже оценивает и торгует ими. И камешками, бриллиантами, алмазами, сапфирами разными. Говорили, что пластинки собирает и двигает их, и шмотье всякое импортное. Говорили, на контору колотит внештатно, или штатно – на КГБ, вот и не трогают. Говорили, что артист он был когда-то знаменитый, вроде даже оперный певец и чуть ли не из Большого. Говорили, что знаком со всей богемой Москвы. И все его знают и уважают. И Владимир Высоцкий его другом был, и хоронил он его – лично через Моссовет у Гришина на Ваганьковском место выбивал. И театр Ленком Марка Захарова тоже пробивал лично, и участвовал консультантом в постановке рок-оперы «Юнона и Авось». И с Караченцовым, Севой Абдуловым – друг и собутыльник. И с Муслимом Магомаевым будто в Кремле дуэтом пел. И во всех престижных ресторанах Москвы, и на самых дорогих курортах перед ним швейцары с поклоном двери открывают. И на всех театральных и кинопремьерах он в первых рядах, и на всех выставках художественных. И говорили, что он любовник Галины Брежневой и Аллы Пугачевой. Даже говорили, что голубой, да сами же не верили. В общем, столько про него всего говорили, но такого – что профессор, проректор, член РАХ – это уже слишком, это уже из области фантастики, – закончил свою длинную извилистую речь Слива.