, чтобы их внимание было предельно сконцентрированным и четким, как у роботов. Когда он работал с дирижаблями, то съел, наверное, несколько тонн этого вещества. И благодаря ему чувствовал себя как счастливый андроид. Конспирологи говорили о «Здесь и сейчас» то же самое, что и о «мета». В конце концов, все, что позволяло людям уходить от объективной реальности и концентрироваться на неком внутреннем ментальном состоянии, можно было трактовать и в пользу выживания вида, и в пользу поддержания равновесия.

– И все-таки, как тебя зовут? – спросил Губерт Итд.

– Какая разница, – ответила она.

– Просто это уже начало сводить меня с ума, – признался он.

– У тебя все уже записано в адресной книге, – ответила она.

Он закатил глаза. Ну конечно! Он потер интерфейсную полосу о манжету и на мгновение прикоснулся к ней пальцем.

– Натали Редуотер? – спросил он. – В смысле те самые Редуотеры?

– На свете много Редуотеров, – ответила она. – Мы тоже из их числа. Не из тех, о ком ты думаешь.

– Но близки, близки! – произнес Бильям из своего наркотического, обрывистого, ироничного мира. – Двоюродные?

– Двоюродные, – ответила она.

Губерт Итд заставил себя промолчать, уходя от «золотой молодежи», «раста-иждивенцев», «фальш-богемы» и других слов, которые пронеслись в его голове. Это был бы конец их отношениям. Ей совсем не нравилось то, что ее имя было произнесено вслух.

– Двоюродные – это как «отношения с бедными странами», – сказал Сет, все так же остающийся в скрюченном, как уродливый эмбрион, положении, – или двоюродные, как «эй, давай полетаем на твоем небольшом самолете»?

Губерту Итд было стыдно, и не только потому, что девушка ему понравилась. Он знал людей, которые родились в привилегированных семьях, таких полно крутилось вокруг дирижаблей. Среди них встречались хорошие люди, чьи достоинства превосходили незаслуженные привилегии. Сет, как правило, не вел себя по-хамски в таких ситуациях, скорее, именно об этом он никогда по-хамски не шутил, но сегодня под действием веществ его просто понесло.

– Двоюродные, как «достаточно, чтобы беспокоиться в случае похищения» и «недостаточно, чтобы заплатить выкуп», – сказала она с таким видом, будто с трудом повторила некую затертую мудрость.

Появление двух обдолбанных юнцов лишило эту ночь ее особой магии. Внизу станки отбивали постоянный ритм, и снова зазвучало Правило 34, на этот раз сочетая колдовскую музыку, новый романтизм и синхронизируя их с тактом машин. Это не привлекло большого числа танцующих, однако несколько упрямцев продолжали танцевать, радуя глаз прекрасными слаженными движениями. Губерт Итд засмотрелся на них.

Тут произошли одновременно три вещи: сменилась музыка (сайкобилли и дабстеп), он открыл рот, чтобы сказать что-то, и Бильям произнес нараспев, подхихикивая при этом:

– «Влииииип-ли»! – и показал на потолок.

Они устремили туда взгляд и увидели стайку дронов, отсоединившихся от верхнего перекрытия, сложивших крылья назад и ринувшихся вниз в стремительном, визгливом пике. Натали снова надела бороду, Бильям также суетливо задвигал руками, проверяя, на месте ли его борода.

– Сет, маски! – начал трясти своего друга Губерт Итд. Его друг взял с собой их маски по какой-то очень важной причине, которую, однако, никак не мог вспомнить. Сет выпрямился, поднял брови и самодовольно ухмыльнулся. Прижимая подбородок к груди, Губерт Итд надвинулся на Сета и резко вывернул его карманы. Он прижал маску к своему лицу и почувствовал, как ткань начала неровно прилипать к коже, оставляя бугры и морщины, которые не могли выпрямиться из-за его неровного дыхания, пота и жирной поверхности. Он натянул маску на Сета.