– Я не знаю, может быть, фильмы для взрослых?

Они рассмеялись, понимая, что я шучу.

– Хорошо, согласна, – сказала я, понимая, что нет у меня никакого выбора. Я могу либо отказаться от этих денег, либо согласиться на их предложение. – Но есть условие. Мама об этом ничего не должна узнать. А если я умру, вы позаботитесь о ней.

Так сказала, будто меня кто-то куда-то берет с собою.

– Отлично, – согласился психолог. – И зови нас обоих по имени, а то я чувствую себя старой развалиной.

Я послушно кивнула.

Программист включил ноутбук и тот высветился загрузочной программой, а затем прогрузил операционную систему. Синий экран, белые печатный моно шрифт. На вид она была похоже на программу, в которой пишут программы или Биос.

– Таак, – произнес Анатолий (Евгеньевич).

Его пальцы запорхали по маленькой клавиатуре, набирая в командной строек символы и приказы. Мы с Андреем (Николаевичем) смотрели с любопытством, через его плечо, понимая, открой и включи мы ноутбук, все равно ничего не поняли бы.

На голубом экране не высвечивались привычные глазу логотипы и заставки. Вместо них мигала белая палочка в командной синей строке ожидая указаний.

– Его пароль? – предложил Андрей (Николаевич).

– Может быть, – программист посмотрел на меня, затем потер подбородок. – Буяна, а когда у твоей матери день рождения.

– Первого января, – ответила я, разглядывая экран.

Тот перестал синеть и теперь на дисплее проплывали и исчезали фотографий. На них отец выглядел значительно моложе, вполне счастливый и довольный, настолько, что покажи мне снимок на бумаге днем раньше, я не узнала бы его. А вот Малику я узнала бы и парня, который был на старой бумажной фотке в его чемодане тоже. Мне хотелось разглядеть его, понять кто он, но вместо этого фотоснимки исчезали, таяли на синем экране и не повторялись, заставляя меня ощущать досаду. Я совсем не знала отца и он этого не хотел. Большой вопрос знала ли его мама? Душу мучали сомнения.

– Что ж, у нас будет не больше трех попыток. Затем придется ломать.

– А это плохо, – спросила я, разглядывая экран.

– Не хотелось бы. Не известно, что за система защиты стоит на этой малышке.

– В смысле?

Анатолий Евгеньевич улыбнулся мне.

– В смысле, давай проверим, есть ли на нем взрывчатка, сначала, – он встал и пошел к шкафу достал оттуда нечто похожее на маленький пылесос, и приблизившись к столу просканировал ноутбук. Прибор, мне был не известен. Я с удивлением, разглядывала устройство, задержав дыхание. Ух, прямо, как в боевиках или криминальных детективах. – Чисто.

– Хорошо, – Андрей Николаевич сел на стол и набрал в командной строке дату рождения моей матери, взглянул на нас, а затем нажал на кнопку ввод.

Сначала ничего не случилось. Тишина. Затем, ноутбук зажужжал вентилятором и синий экран мигнул, сменился черным цветом с файлами на рабочем столе и обычной компьютерной заставкой.

– Почему ее? – я не представляла, по какой причине, отец использовал именно день рождения мамы. Он же даже не писал нам, не то, что звонил. Ни открытки, ни сообщения, ни денег, ничего.

– Наверное, все-таки любил, – отозвался Андрей (Николаевич) разглядывая растерянность на моем лице. – Характер у него скверный, но видимо в глубине души…

Я не поверила ему. Он разговаривал со мной, как с малым дитём. Утешал. Я кивнула, делая вид, что верю.

– Итак, что ты нам расскажешь, – пальцы психолога запорхали по клавиатуре.

Он с такой легкостью и скоростью открывал и закрывал каталоги проводника, файлы и программы, что спустя пять минут, у меня зарябило в глазах от мешанины картинок и строчек.

– Вот это, – остановил Анатолий. – Открой файл 49856.