– Но это же несправедливо, – возмутилась Ада.

– А где ты видела справедливость в этом мире? Я тебе рассказала, как обстояли дела с этим сто лет назад, сейчас все гораздо проще. А тогда девушки служили товаром, средством заключать выгодные союзы, их начинали отдавать замуж в двенадцать лет. Знаешь, я поначалу в более молодом возрасте тоже возмущалась. Сейчас считаю, что нельзя относить женщин к жертвам, мужчин к негодяям. Представь, молоденькую девушку лет четырнадцати – пятнадцати отдают за «старика» лет тридцати пяти. Ее удел сидеть дома и рожать детей. Из развлечений только редкие или не очень вечеринки, общение с подругами по несчастью. Она – явная жертва. А как это выглядит со стороны жениха? Ему достается молоденькая неопытная девчушка в кровать, с недоразвитым умишком, которая его боится и терпит, искренне любить вряд ли будет. Так ведь он еще должен обеспечивать ее средствами к достойному существованию, чтобы она достойно выглядела в глазах своих приятельниц и общества в целом. Ну, и кто тут счастлив?

– У нас тоже приняты ранние браки. Причина в том, что отвар тишголова можно принимать ограниченное время, желательно до двадцати трех лет. Дальнейший прием грозит развитием бесплодия и у мужчин и у женщин.

– Ой, – Ирина встревожено посмотрела на Аду. – Милен сказал, что ради музыкальной школы, готов еще десять лет отвар пить.

– Да кто ж ему позволит? – Ада беспечно махнула рукой. – Если только он сам себе его варить будет.

– Ада, княгиня, которая организовала эту школу, какая она? – осторожно спросила Ирина.

– Она превосходный музыкант и музыка ее страсть. Поэтому она и школу открыла, чтобы воспитать музыкантов, достойных играть в ее оркестре. В школу принимают только действительно одаренных музыкальным талантом детей, независимо от их социального статуса.

– Она родом с Польши?

– Нет, откуда-то издалека. Поэтому и имена у наших князей иностранные: нынешнего князя зовут Себастьян, его сестру зовут Светлана. Княгине нравится иногда шокировать придворных своими манерами, мыслями, поведением, – Ада прыснула, – иногда одеждой. – Князь все ей с рук спускал, потому что любил. Вообще, нашим князьям везло, все они заключали браки по любви. Династические браки обошли их стороной, и детей своих они не принуждали к бракам по расчету, поэтому, наверное, и правления их были успешными для всех. Что не могу сказать про нашего нынешнего князя.

– А что так? – полюбопытствовала Ирина.

Ада вдруг стушевалась:

– Да нет, для княжества он не меньше своего деда и отца хорошего делает. Ну, а какой он человек, нам должно быть все равно, не правда ли? – Ирина согласно кивнула, не желая еще больше смущать Аду. Видимо, у них не принято плохо отзываться о своих правителях.

– Ирин, ты готова? – одновременно со стуком в дверь послышался голос Ады.

– Почти готова. Входи, – крикнула Ирина в ответ.

Войдя в комнату, Ада увидела подругу, сидящую на кровати с поджатыми под себя ногами. Вокруг нее в беспорядке лежали вещи, вытряхнутые из рюкзака, брошенного тут же среди вещей. Рядом примостилась Эль, рассматривая какие-то картинки.

– Нашла? – спросила Ада. Ирина кивнула и протянула ей темно-красную книжицу. Девушка, присев на лавку, сначала внимательно изучила корочку паспорта. Погладив и пощупав золотое тиснение на обложке и, напоследок зачем-то его понюхав, открыла страницу с фотографией. Удивленно приподняв брови, перевела взгляд на Ирину:

– Никогда не видела портреты, выполненные настолько качественно. Ваш художник родился с кисточками вместо пальцев?

– Это называется фотография, ее не рисуют, а делают специальным прибором.