Выбор Аля Тафи

1. Глава 1 Попала

Олеся Ивановна

Весна набирала обороты. С каждым днём, всё громче чирикали воробьи, всё ярче светило солнце, всё быстрее таяли сосульки.
Подслеповато щуря глаза, Олеся Ивановна смотрела в окно: «Жизнь кипит».
Да… жизнь за окном кипела.
Дети шли со школы, весело обсуждая свои важные дела, неспешно прогуливались мамочки с колясками, соседский кот развалился на согретой солнцем лавочке.
Жизнь во дворе их пятиэтажки кипела. Впрочем, как всегда.
И десять лет назад, и двадцать лет назад и даже тридцать лет назад, всё было так же.
Весело смеясь, шли дети, прогуливались мамочки и рыжий кот лежал на лавке, лениво щуря глаз.
Вздохнув и оторвавшись от окна, Олеся Ивановна вернулась в кровать.
Тяжёлая болезнь, которая скосила пол страны и до сих пор держала в страхе город, свалила и её.
С трудом выкарабкавшись, Олеся Ивановна, всё ещё чувствовала себя слабой. Сын Виталик категорически запрещал ей что-либо делать по дому, прибегая по вечерам вместе с женой к ней на помощь.
Устроившись на кровати, Олеся Ивановна улыбнулась своим мыслям.
Её сынок, её гордость и опора. Олеся Ивановна смахнула набежавшие слёзы. Так всегда было, когда она думала о сыне.
Словно почувствовав её мысли, позвонил сын.
– Привет, мам. Ты как?
– Хорошо, Виталик. Всё хорошо.
– Ничего не беспокоит, мам?
– Нет сына. Всё как обычно.
– Сегодня, может, пораньше зайду. Постараюсь. Хорошо?
– Хорошо, сынок. Не беспокоился бы. Я же хожу уже. Сама всё могу.
– Не надо пока сама, мам. Слышишь?
– Ладно, сына, ладно. Не буду сама. Тебя ждать буду.
Ласково попрощавшись с сыном, Олеся Ивановна легла на кровать.
«Значит и он чего чувствует…».
Вот и Олеся Ивановна чувствует…
И вроде день как день, а всё равно…
Улыбаясь, она закрыла глаза.
Смерти она не боялась. Это наверное профессиональное. Всю жизнь проработав в реанимации медсестрой, она каждый день её видела. В разном виде.
Чего ей её бояться?
Жизнь она прожила хорошую. Добрую. Сына родила, дом построила, деревьев сколько посадила! Она снова улыбнулась… И внук подрастает.
Мир вот не посмотрела. Всё некогда было. Одна сына поднимала. Без помощи.
Её лицо помрачнело. Что уж жалеть? Это был её выбор. Может и не правильный. Но её.
Работая в реанимации, влюбилась она в доктора. До дрожи в ногах.
Умный, красивый, высокий. Выше её был на голову. Но женатый.
Два года скрывала она свою любовь. Прятала ото всех, а ещё больше от него. Потому что видела, что он тоже смотрит, и в глазах тоска, такая же, как у неё.
И пробовала она знакомиться с другими, и даже встречалась… но не то.
Всё случилось на новый год. После корпоратива он пошёл её провожать. И остался.
– Не могу уйти. Не гони.
С этих слов и начался их роман, который длился два месяца. Игорь подал на развод. С женой они, по его словам, уже полгода жили как соседи.
А потом к ней пришла его жена. Выбрала день, когда Игорёк был на работе, и пришла.
Плакала, молила, просила не разрушать семью, а под конец сказала, что она беременна. Срок три месяца.
После её ухода Олеся рыдала часа два, а потом собрала свои вещи, написала Игорю записку и ушла.
Приехав на работу, повинилась старшей медсестре и её отпустили. Одним днём уволили.
Ничего не сказала ни Игорю, ни девочкам с работы. Просто уехала, увозя маленькую жизнь под сердцем.
Уже потом, через лет десять она узнала, что никакой беременности у его жены не было, Игорь всё-таки развёлся с женой и больше не женился, все силы отдавая работе. На которой и умер от инфаркта через пять лет, не дожив даже до сорока лет.
– Он же искал тебя, Олеся. Старшая ваша с его женой подружки были. А ты поверила, – его друг-доктор, которого она случайно встретила, с осуждением смотрел на неё. – Из-за всей этой истории и сгорел Игорь.
Обречённо махнув рукой, он ушёл не оглядываясь…
Олеся Ивановна стёрла ладошкой слёзы. Вот ведь… Сколько лет прошло, а всё душа болит.
Может, потому она и не боится смерти? Вдруг там её Игорёк ждёт. Ей бы повиниться перед ним. Прощения попросить. За то, что скрыла от него Виталика, за то, что слова сказать не дала в оправдание. За то, что не боролась за любовь…
Сердце больно сжало, запекло, закололо…
Дыхание перехватило…
«Вот не зря с утра предчувствие было. Ох, Виталик расстроится. Прости меня, сынок».
Олеся Ивановна, проработав в реанимации всю жизнь, понимала, что вот он… её конец…
«Может, Игорёша, встретимся… там».
Закрыв глаза, она постаралась расслабиться. Боль скручивала, лишая дыхания. В груди горело…

Алисия

В груди горело… И не только в груди.
Жар, казалось, выжигал все внутренности. И очень хотелось пить.
«Что же это такое-то? Инфаркт? Так вроде не похож, больше на пневмонию тянет с температурой».
Олеся Ивановна попробовала пошевелиться и поняла, что не может.
Сильнейшая слабость спеленала её как ребёнка.
– Ммм… – простонала она, пытаясь разлепить веки.
– Алисия! Живая! – радостный писк раздался рядом.
«Внук что ли пришёл? Так у него бас уже. А здесь ребёнок. Какой ребёнок?!».
С трудом, но всё-таки разлепила веки и тут же снова зажмурилась. Яркий свет заливал всё вокруг и нещадно слепил при этом.
– Алисия! Пожалуйста, не закрывай глаза! Я боюсь…, – ребёнок снова начал пищать рядом с ухом.
«Что за Алисия такая бестолковая рядом. Ребёнка мучает!».
Рассердившись, Олеся Ивановна снова открыла глаза, на этот раз с осторожностью.
– Я умерла? – растерянно смотрела она на личико Ангела.
Маленькое чудо с огромными темными глазами и шелковистыми локонами смотрело на неё со слезами.
– Алисия! – пропищал Ангел прямо ей в лицо. – Ты живая!
Ладошки Ангела скользнули по щекам, словно ощупывая, не веря в то, что она действительно живая.
– Ты кто? – прокаркала Олеся Ивановна и сама испугалась своего голоса.
Хриплый, сухой, чужой…
– Алисия? – глазки малышки наполнились слезами. – Ты меня не узнаёшь? Я Роззи, – протяжный всхлип. – Сестра твоя.
– Прости, Роззи, – Олеся Ивановна вздохнула и закашлялась.
«Вот ведь… Никакой не инфаркт. Инсульт, похоже… Галлюцинации вот. Я, наверное, в коме и пневмонию подхватила, а может уже отёк лёгких. Ну, значит, дело времени. Вряд ли вытащат».
Олеся Ивановна закрыла глаза и принялась ждать смерти. То, что дело дрянь, она уже поняла.
Прохладная тряпка легла на лоб, принося небольшое облегчение.
– Пей! – возле губ появилась чашка чего-то горячего, травяного. И ужасно горького.
– Фууу…, – попыталась отвернуть голову, но безрезультатно.
Чьи-то крепкие сухие пальцы держали её, продолжая заливать какую-то мерзость в рот.
«Полынь что ли заварили?», – мелькнула мысль, а потом постепенно мышцы расслабились и Олеся Ивановна почувствовала, что засыпает.
«Снотворное? Какие-то методы лечения непонятные».

В следующий раз она проснулась от лёгких прикосновений маленьких ладошек к лицу. Её гладили?
С трудом открыв глаза, снова наткнулась на Ангела. Заплаканное личико было таким трогательным, что Олеся Ивановна попыталась её утешить.
– Не плачь, Роззи. Не плачь…
Голос, на удивление, был уже не такой каркающий. Хриплый, да, но не колючий.
– Алисия! – малышка, всхлипнув, снова расплакалась, продолжая гладить её лицо.
«Алисия-то почему? Может она иностранка? Но ведь я для неё уже бабушка».
Думать, рассуждать, да и вообще держать глаза открытыми было тяжело.
Устало вздохнув, Олеся Ивановна снова прикрыла глаза.
– Алисия…, – снова шёпот. – Не уходиии.
– Не ухожу. Я устала, – пробормотав, Олеся Ивановна уплыла в сон.

Проснувшись и почувствовав себя лучше, с недоумением огляделась. «Всё-таки кома, видимо. И отёк мозга?».
Они никак не могла понять, где находится.
Сейчас в груди уже не горело, дышать стало легче, но галлюцинации-то никуда не делись!
Что это за место такое странное, где она лежит. Словно келья монаха, а не палата. Хотя, если это всё-таки галлюцинации, то, наверное, можно где угодно оказаться, даже на луне.
Прислушиваясь к своим ощущениям, она удивлённо распахнула глаза. Боли в груди не было, так же как и жара. Да и, кроме слабости, никаких симптомов инфаркта или инсульта у неё не было. Совершенно точно.
Тогда где она сейчас?
Приподнявшись на локте, она при свете свечи оглядела комнату. Стоп! Свечи??
Олеся Ивановна со стоном упала на кровать.
Какая свеча? Где она?
Прядь волос, упавшая на лоб, щекотала кожу, подняв руку, чтобы убрать её, она замерла. С недоверием, и даже ужасом, рассматривала свою руку, зависшую возле глаз. Всё ещё не веря в то, что она видит, подняла и вторую руку.
Это не её руки! Это были руки молодой девушки!
«Я сошла с ума!», – первая мысль, которая посетила её. Только этим можно объяснить затянувшиеся галлюцинации.
Наверное её поместили в клинику для умалишённых.
Чуть успокоившись, она снова откинулась на подушки. Без диагноза совсем тяжело воспринимать то, что она видела вокруг себя.
Ну, как можно объяснить то, что она, внезапно омолодившись, лежит в монашеской келье, на деревянной кровати, а возле неё на табуретке стоит свеча… Как? Никак. Это вообще никак не укладывается в её восприятие мира.
Отработав более сорока лет в реанимации, Олеся Ивановна была прагматичным человеком. Нет, в Бога она верила, совсем уж без веры не может жить человек. Однако то, что она сейчас видит и чувствует, никакому логическому объяснению не поддаётся.
«Галлюцинации… бред… У меня бред. Галлюцинаторно-параноидальный бред. Вопрос только, почему? Всё-таки инсульт?».