Вернее сказать, простым продавцом он был всего около месяца назад… Теперь же он был чем-то иным… страшным, непредсказуемым.

Семья Франца больше века жила в Австрии, в небольшом захолустье под названием – Айбенштайн, глухой деревеньке на севере страны. Пока в восьмидесятых, его родители – Виктор и Регина Линдербах, не отправились на пассажирском океанском лайнере в Бостон, в поисках для себя американской мечты и лучшей жизни в Америке… Они до сих пор помнят тот огромный белый корабль, от которого веяло запахом новой жизни – «Венера», так называлось это красивое, отражающее блеск солнечных лучей, судно.

Позже, его родители купили себе ферму в Висконсине и стали гораздо реже навещать Франца, поскольку дел у них уже было по горло…

Теперь, в начале двадцать первого века, их взрослый сын: долговязый, сутулый детина, ростом почти шесть с половиной футов, с длинными, как у обезьяны, руками и пятном лысины на затылке, сидел, развалившись в неуклюжей позе, на диване и вертел в руках своего дружка – небольшой, слегка поцарапанный «Самсунг», уже с цветным дисплеем и пользовательским интерфейсом.

Жилище Франца уже давно забыло слово «уборка». Из его дырявых тапочек торчали большие пальцы, и в комнате витал противный запах вонючих ног Линдербаха. Мыться он тоже забывал, пропуская, то по нескольку часов, а то и целые дни без гигиены…

– Я знаю, Генерал! Кэррол Мэтьюз… уже скоро… Уже скоро я найду эту суку! Я знаю… – Франц на мгновение положил свой мобильник на диван и принялся раскачиваться на нём, держась руками за стопы, словно трёхлетний ребёнок в яслях.

В его пыльной трёхкомнатной квартире, за которую его семья всё ещё платила кредит, была одна маленькая неприметная комнатка – уборная.

Линдербах иногда распахивал в неё дверь и включал под потолком лампочку, ведя там долгие душевные беседы со своей семьёй: мёртвой, разрезанной кухонным ножом, женой Лоис, на которой он женился, едва закончив колледж. Там же лежала и его, убитая им же, дочка Берта, которой было всего тринадцать лет, когда в один пасмурный июльский день её отец слетел с катушек и порешил своё чадо вместе с матерью…

Но Францу было всё равно… Он любил их, по-своему, но любил. Он просто сделал то, что ему сказал сделать Генерал, а он лишь простой солдат и честно выполнял приказ своей родины.

В душе он не верил, что его любимые девочки мертвы. Линдербах часто обнимал свою красивую, в прошлом, жену, целовал труп в щеку и признавался Лоис в любви и верности. Дочь он тоже гладил по слипшимся от крови волосам, не замечая ни растущую вонь разложения, ни их мёртвую неподвижность, обещая Берте исполнить её заветную мечту – свозить её следующей весной в анахаймский Диснейленд.

Внезапно, Франц вспомнил, как пару дней назад он вечером забил насмерть ломом миролюбивого Джеффри Моромбу – простого бостонского мужчину, сорока двух лет, работавшего до этого продавцом в местном «Волмарте». Моромба даже не сопротивлялся ему, лишь старался закрыть руками голову, моля о пощаде…

Линдербах распластал истерзанный труп мужчины на капоте его баклажанного цвета «Тойоты», спереди, испортив сеткой трещин лобовое стекло.

Афроамериканец так и остался лежать там в позе «звёздочки», пока первые покупатели с магазинными тележками не пришли от увиденного в ужас и не вызвали по телефону службу «911»…

– Я убрал черномазую нечисть с улицы! Я заслужил повышение, вы согласны, Генерал?! – Мужчина с возбуждёнными глазами уставился на дисплей мобильника.

На нём стремительным потоком сменялись множественные символы: разные слова и буквы английского алфавита и цифры… «Самсунг» издавал какой-то таинственный прерывистый шум и треск, похожие на волну помех неизвестной частоты.