***

Жаркое солнце щедро лило свои лучи на моё выстиранное бельё, развешенное на верёвке во дворе. Я сушила свою одежду, наслаждаясь последними тёплыми часами дня. Воздух гудел от зноя, и к вечеру всё, наконец, высохло. За исключением кроссовок. Мои любимые кроссовки, те, что я так берегла, неожиданно подвели меня – подошва отклеилась, оставив меня с парой потёртых шлёпок в качестве единственной обуви. Перспектива покупки новых кроссовок немного омрачала мой настрой, но что поделать? Время неумолимо шло, и стрелки часов приближались к семи вечера. Отец, одетый в выглаженную рубашку (которую, кстати, я только что погладила по его просьбе), выглядел готовым к визиту к нашим новым соседям. Это знакомство откладывалось уже несколько дней, и вот, наконец, настал этот момент. Наши соседи, как правило, были дома к этому времени, что и подтолкнуло отца к визиту именно сегодня. Он верил, что первое впечатление очень важно, и хотел показать себя с лучшей стороны. Я, честно говоря, была настроена скептически. До этого дня знакомство с нашим новым окружением не прошло гладко. Несколько часов назад произошёл неприятный инцидент, который, мягко говоря, оставил у меня неприятный осадок. Две девчонки, выглядевшие явно старше десяти лет, неожиданно окатили меня водой из садового шланга, проходя мимо. Этот неожиданный душ был не просто мокрым, а просто ледяным, и оставил меня в состоянии легкого шока и обиды. После этого случая моя вера в адекватность местных жителей существенно пошатнулась. Я подумала, что улица Лесоскладская – это сплошное царство невоспитанных детей и равнодушных взрослых. В моей голове уже возникали картины постоянных конфликтов и недоразумений. Даже мысли о дружеском общении с новыми соседями казались наивными и безнадежными. Отец, заметив мою угрюмость, попытался меня успокоить. Он с пониманием отнёсся к моему возмущению по поводу инцидента со водой, но убеждал, что не стоит судить обо всех жителях Вулфленда по поступкам двух невоспитанных девочек. Он говорил, что такие случаи бывают, и это не характеризует всех жителей нашей новой улицы. Он подчёркивал важность того, чтобы дать людям шанс показать себя, не делать поспешных выводов, и не позволять одному негативному опыту испортить общее впечатление. В конце концов, отец был прав. Его слова заставили меня задуматься. Действительно, нельзя судить о всех по поступкам нескольких. И, хотя осадок от инцидента со шлангом ещё оставался, я решила попытаться отпустить эту неприятную ситуацию и дать себе и нашим новым соседям ещё один шанс. Может быть, они окажутся приятными и доброжелательными людьми, и наше знакомство пройдёт в более позитивной атмосфере, чем я предполагала раньше. Мы с отцом направились к дому наших соседей, надеясь на лучшее и готовые к новому опыту в нашем новом жилище. Надеюсь, знакомство с соседями пройдет гладко. Сушка одежды и неприятности с обувью отступили на второй план, уступив место ожиданию встречи с новыми людьми.

Отец, кажется, находился на седьмом небе от счастья. Его лицо сияло, глаза блестели, и он насвистывал какую-то бодрую мелодию, пританцовывая на месте. А я? Я чувствовала себя выжатым лимоном. Вечер обещал стать пыткой. Сквозь пелену вялого недовольства я с трудом пересилила себя, натянув нарядное платье, которое казалось мне слишком ярким, слишком навязчивым, слишком… вселенски неуместным в моей нынешней душевной атмосфере. Рыжие волосы, обычно радующие меня своим огненным блеском, сегодня казались неуправляемой копной, отражением моего внутреннего хаоса. Я механически провела по ним расческой, но эффект был минимальным – они всячески противились попыткам придать им хоть какой-то приличный вид. В воздухе витала тяжелая атмосфера предстоящего визита. Идея нанести визит нашим соседям, живущим буквально через забор, казалась мне совершенно безумной. Я бы с удовольствием провела вечер за книгой, в тишине своей комнаты, даже за нудной домовой работой – все что угодно, лишь бы избежать этого общения. У меня не было желания разговаривать ни с кем, особенно с людьми, которых я знала лишь по мимолетным встречам на улице, за быстрым обменом формальными приветами. Моя душа протестовала против навязанной вежливости, против притворной улыбки, которую мне приходилось натягивать на лицо, словно маску. Отец, в своем прекрасном настроении, вовсе не замечал моего мрачного состояния. Он радостно ухватил красиво украшенный тортик, очевидно, предназначенный для наших соседей, и с задором заявил, что пора идти. Я молча последовала за ним, таща за собой тяжесть своего плохого настроения, словно непрошенный багаж.