– Какого чёрта ты слоняешься по городу? – спросил цэрэушник, пропуская Баллока через порог квартиры. Церэушника беспокоил тот факт, что квартира примерно час назад попала в поле направленного низкочастотного диапазона, о чём свидетельствовала аппаратура. Это вполне могло быть внешним прослушиванием.
– Они ищут Беркли. Вот и пусть себе ищут, – невозмутимо сказал Баллок. – Его самолёт вылетает сегодня из Ла-Гардии[23], и теперь это дело ФБР.
Балок не собирался никуда лететь. Ложный след обеспечивал ему отход. ФБР, если оно зацепило версию «специального агента Беркли», должно было обязательно проверить вариант аэропорта.
Бывший мастер-сержант потоптался возле стола и, кивнув на встроенный в стену сейф, попросил:
– Покажи-ка мне его ещё раз.
– О, да ты чувствителен!
– Только к оружию.
Цэрэушник нехотя оторвался от аппаратуры и пошёл доставать «Хеклер и Кох».
Две машины въехали на стоянку возле бруклинского кладбища. Нигде на проспекте, ближе к дому, свободных стояночных мест не было. Румовцы уверенно направились вдоль ограды, и в этот момент позвонила «наружка». О’Брайну стоило немалых усилий, чтобы не сойти с лица.
– Он вышел из квартиры и идёт по коридору, – сказал полковник. – Быстрее!
Румовцы перешли на бег, придерживая локтями прыгающие под пиджаками кобуры.
– Наши докладывают, что, по данным «прослушки», на нём бронежилет, – на ходу выговорил полковник.
Зигель подумал, что пора выдвигаться с инициативой.
– Сэр, – начал он, – хотел бы предложить вам пустить меня вперёд, всё-таки этот парень стреляет вполне достойно, сэр.
О’Брайн тут же вспомнил, что и его сотрудник имел кое-какое отношение к стрелковому спорту.
– Если он выйдет на улицу, операцию будем считать проваленной, – задыхаясь и переходя на шаг, констатировал ирландец.
Зигель понимал, что у него остаются не то что минуты – мгновения. Пренебрегая достоинством, разведчик побежал через улицу так, как это делают спринтеры на гаревой дорожке. Рука лейтенанта вцепилась в тяжёлую рукоять «Астры-Пантеры», но вытаскивать пистолет Зигель не спешил.
Его глаза пожирали пространство до двери из белого пластика. Двести ярдов… сто ярдов… пятьдесят ярдов… двадцать пять ярдов… Дверь распахнулась так резко, будто из дому выносило ураган.
Они были друг против друга, но Баллок ещё не различил среди прохожих человека в плаще, воткнувшегося в него взглядом. Возможно, бывшего спасателя что-то слишком расслабило.
Мастер-сержант захлопнул дверь. Теперь он оказался отрезанным от дома. Баллок уже собирался шагнуть вперёд, но тут его взгляд попал в глаза застывшего напротив парня. В одно мгновение в голове Баллока метнулась мысль: «Проклятые копы!» Он перенёс руку в тёплое подкладочное пространство куртки и тут же увидел против себя чёрный глазок уже направленного в него пистолета. Всё. Не успел. «Даже не вздумай!» – сказал противник, и два выстрела в грудь отбросили Баллока к двери.
В вас никогда не стреляли вот так – глаза в глаза? О, это тревожное зрелище! Что испытывает человек, попавший под огонь, например, армейского кольта? Если силу и мощь падающего бревна заключить в летящую свинцовую горошину, будет примерно то же самое.
Зигель очень надеялся, что у Баллока действительно есть бронежилет. Впрочем, румовец это понял по тому, как вошли пули.
Баллок тряс головой и всё-таки пытался дотянуться до кобуры. Машинально.
– Не вздумай, – повторил Зигель, уже успокоившись и почти дружелюбно наводя ствол на побелевший лоб противника.
Баллок понял, что этот бой он проиграл.
У наёмника нет никаких прав. Особенно когда ему суют под нос газету, где чёрным по белому написано, что он был убит во вчерашней перестрелке с агентами ФБР.