Осталось разобраться, как быть с Игорем.

Но, с другой стороны, идеи Сашки не поддаются здравому смыслу. Боюсь представить, что придет ей в голову.

– Сашуль, я тебя очень прошу, дай мне самой разобраться?

– Не обещаю, но постараюсь учесть твое желание. Родителям-то расскажешь? – аккуратно спрашивает Саша, допив в одну моську бутылку вина (видимо, на нервной почве).

– Не-а. Попозже.

У нас хорошая, добрая мама, у меня неплохой отчим, который хоть и не стал мне родным отцом, но всегда поддерживал и пытался воспитывать как собственную дочь. Но они, как бы это выразиться… слишком правильные. У них всё должно быть как у порядочных людей. Свадьба, дети – только так и никак иначе.

Конечно, они не осудят, примут и меня, и внука. Но перед этим все нервы и мне съедят, и себе самим, причитая, охая, ахая и не представляя, как я вообще умудрилась так «облажаться». Нет уж, им я скажу только тогда, когда живот полезет на лоб. Вот как только его нельзя будет перепутать с перееданием – тогда и обрадую.

– Ну и правильно, – соглашается Сашка. – Меньше знают – крепче спят. Это, ты только не вздумай переживать. Тебе нельзя, ты сейчас несешь ответственность за моего племянника…

– …или племянницу, – улыбаюсь я.

– Не, – она кривится, – племянницу не хочу. В куклы с ней играть, в платья наряжать. Мне нужен пацан. Я его всему научу, что сама знаю. Как петарды делать, как машины угонять.

Она мечтательно хихикает.

Иногда я поражаюсь, как у наших родителей могла получиться Сашка. Не девушка – сплошная беда. Крови она им выпила по юношеству – целые литры. Правил для неё никогда не существовало, а запреты вызывали желание их нарушить. Сашка периодически влипала в неприятности: лазала по стройкам, дралась за школой.

А потом с абсолютно невинным лицом сидела перед родителями и ангельски кивала, когда она ругались.

– Теперь я ещё сильнее надеюсь, что это будет девочка, – качаю я головой, а про себя думаю: «Хотя буду рада любому малышу».

Решено.

Завтра встречусь с Игорем. Попытаюсь поговорить с ним по-взрослому, без эмоций. Неужели мы не придем к компромиссу?

***

По утрам мне всё тяжелее подниматься с кровати. Невероятное желание спать и спать, причем и в обед прикорнуть я тоже не прочь – все-таки беременный организм удивителен. Если учесть, что я всегда была неискоренимым жаворонком, то сонливость меня угнетает.

Я с трудом выдвигаюсь на работу. Хоть она и кажется относительно «свободной», но на деле это не так. Директор нашей фирмы любит смотреть на подчиненных. Он говорит, что нет лучшее сотрудника, чем тот, что с утра зевает на рабочем месте. Поэтому «удаленка» для него – тема неприятная. Он её принимает и в редких случаях позволяет, но не всем и не всегда. Должна быть веская причина, чтобы тебе позволили остаться дома. Например, температура под сорок градусов. Тогда ладно. Можешь работать из дома.

Надо поговорить с начальником о дистанционном графике. Уф. Когда-нибудь он всё равно мне понадобится. Не буду же я ходить в офис с младенцем.

Думаю, за былые заслуги мне дадут удаленный режим работы.

Ладно, отложу этот разговор на потом. Спешить некуда.

В общем, я прихожу на рабочее место в угнетенном состоянии. Спать хочется так сильно, будто меня напоили снотворным. Рушусь на офисное кресло, откидываюсь в нем и несколько минут просто созерцаю потолок.

– Верунчик, ты приболела? – со страдальческой миной спрашивает Диана, наш офис-менеджер.

Она умудряется сочетать в себе очарование, дружелюбие и умение перемывать тебе за спиной косточки в таких подробностях, что сам не поверишь, если услышишь. Поэтому её вопрос я воспринимаю скорее как «М-да, ты выглядишь как переболевшая бубонной чумой», а не как акт заботы.