Арсен махнул мне рукой из средней колонны аудитории, где он сидел в первом ряду, и я сразу направилась к нему. Какое счастье, что он пришёл вовремя. Опустившись рядом с ним, я легко вздохнула.

– Привет. Обошлось? – спросил он.

– Его удалось избежать, но не Леднёву.

Не успела я произнести эти слова, как Кирилл вместе с Леднёвой вошли в аудиторию. Профессор появился сразу вслед за ними, и лекция началась.

Арсен правильно рассчитал, сев впереди. Почти до самого верха свободных мест не было, и Кириллу с Леднёвой пришлось идти под потолок. И если они смотрели мне в затылок, то я в их сторону не смотрела вовсе.

На практические занятия в двадцатую поликлинику мы с Арсеном поехали вместе в его комфортном и навороченном ламборджини. К тому же нам было что обсудить по делам нашей практики в Централке. (Как оказалось, меня направляли вовсе не туда, но раз Георгий Арсенович пообещал помочь с переводом, то эта тема уже не являлась моей головной болью. Повезло.) Расставшись потом на паркинге у меда, где я оставляла свою крошку «ау», мы с Арсеном договорились встретиться в «Lajazzo», чтобы перемолоть за ужином все технические стороны полуторамесячной работы ассистентами профессора Быстрова.

Он просто чудо, этот Арсен. Его талант зашкаливает. Мне кажется, что он знает всё наперёд. Он так говорит о нашей интернатуре, будто этот вопрос уже тоже решён, хотя до конца учёбы ещё пару лет. Всё-таки хорошо иметь дело с толковым парнем, а точнее другом. Просто заботливым другом. Его отец готовит ему частную клинику под ключ, и Арсен этого стоит. Он стопроцентный хирург. Вполне возможно, к тому времени он будет вовсю оперировать по стране и за рубежом, где он планирует пополнить своё обучение, сразу же по окончании нашего меда. А вот где буду я – пока не знаю.

Но не только мысли о дальнейшей учёбе занимали меня сегодня. Весь день я боролась с другими мыслями. О Демиде. Даже когда мы с Арсеном довольно серьёзно говорили о нашей врачебной карьере, Демид лез мне в голову. Мне не хотелось думать об этом парне, внезапно вторгшемся в мою жизнь и мой сон, но почему-то думалось, причём очень настойчиво. Без конца вспоминался мой сон и его присутствие в нём. А главное, его губы, мягкие и горячие, блуждающие по мне с совершенно откровенной наглостью. Неужели мне этого хотелось? Почему я не отталкивала его во сне, ведь в реальности я его отвергла?

Ночью мне захотелось есть. Перечитывание лекций и поиски дополнительного материала для моего публичного доклада по судебной медицине вымотали меня совсем. Около полуночи я заварила себе очередной кофе и, взяв кусочек шоколада, настругала его на пенку, бугорком лежащую в кружочке переполненной до краёв кофейной чашки. Запах кофе всегда успокаивал меня, и, ещё не начав его пить, я уже предвкушала наслаждение. Затем, достав из шкафа спред Nutella, я от души намазала его на срезанные половинки сдобной булочки – неописуемый восторг. Но не успела я поднести одну из половинок ко рту, как на мобильнике появилось: «хочу тебя видеть» и грустный смайлик с разбитым сердцем. Я вернула булочку на тарелку и, обхватив руками свои острые коленки, уставилась на текст. Я подумала, что если он пришлёт ещё сообщение, то я отвечу, а если нет…

– Ты ведь не спишь, – написал он следом.

Я улыбнулась себе, но почему-то опять не ответила. Эка невидаль, наверное, сидит в своем «мерсе» у моего дома и смотрит на светящееся в темноте окна моей квартиры. Хотя я, наверное, должна была бы удивиться тому, что он опять где-то рядом. Поступок, надо признать.

– Я вижу тебя, – появилось новое сообщение.