не тяжелы тебе;
среди невидных держишь нас,
нетрепетных зыбей.
16
Бог, ты и смерть облапошил, туда-сюда шастает Хитрость —
только ли вниз она с грузом, так ли пуста возвращаясь?
По безднам носит, разносит мёртвое наше, – какие
прибыли числит, и сколько, бог, стоит, чтоб к свету обратно?
17
Ты обидишь бога, когда в торговле
честен будешь: малый доход постыден —
не Фемиде служим, чтобы весами
не шалить-двигать.
Помолясь, начнём: «золотые» гирьки
тряпкою протрём, на металл подышим —
пусть сверкает он без пятна, что наша
чистая прибыль.
* * *
Правила я чту, но они не все ведь
те, что написали, что вслух читали,
есть и потайные – весы кренятся
в малом обмане;
но на то и рынок, его весёлость,
чтобы вот в таком проявилась виде
правота торговли – она бывает,
бьют за какую.
18
Обвесили и обсчитали; значит,
я не похож на нищего поэта —
вполне себе солидный покупатель,
сам бог велел с такого поживиться!
19
Нет такого дела, чтобы безбожно
вовсе, воровство тоже ход событий
нужный, без него изменить попробуй
в мироустройстве
быстро то, что надо. И суд Кронида
не на всё простёрт, есть невидна область
малых дел, и в ней не перуном надо —
ловкостью пальцев.
20
Чего ещё нам надо от войны?
Богатств? Давно война себя не кормит,
убыточна, такие расстоянья
до стран чужих, что путевых издержек
добычей не покрыть.
Так рядом всё,
когда она – гражданская.
И вся
измучена земля, по ней прошлись
те, эти, засевая всякой солью…
* * *
Не дометнуть копья, не донести
к ним ненависть – о чём мы спорим? Варвар-
географ, расстелив свои простыни,
куда-то пальцем ткнёт… Там будет место
для римской славы…
Там не будет Рима…
21
Марс раздвинул рубежи
Родины. Война войне
нас наследуют; служи
смерти, доблести, стране.
* * *
Наше войско расточил
Марс на дальних рубежах,
возвращается без сил,
собирает свежий прах.
* * *
Будут новые войска
вместо нас и лучше нас,
станет Родина тесна
для полков своих, сейчас
в бой готовых, – вот он, враг —
свой, чужой, – рукой подать,
меч достанет – рухнет шаг
с высоты на землю-мать…
22
Все эти годы войны гражданские
страну терзали, молодость сгинула;
моё без толку поколенье
Родине было. Я – тот, кто выжил.
Я – тот, кто выжил, кто не участвовал,
кто даром хлеб и воздух отечества
глотать не стал – пути прямые
вывели беглого на свободу.
Я – тот, кто выжил; боги всевышние
меня хранили – годы изгнания
нетрудно длились и безвредно:
смерть не нашла меня, где искала —
в строях сограждан. Я, не запятнанный
ничьёю кровью, Родину милую
судить вернулся, я остался
верен своим довоенным мыслям…
23
Чуял Марса заразу – бессчётные, смертные дни;
слышал Марса запев – грохот, ропот вселенской облавы;
были Марса забавы – меня забирали они
и возвращали без ран, без добычи, без смерти и славы.
Цезарей юных занятье – терзать мир оружьем своим;
цезарей сильных проклятье – история дальних, гражданских;
цезарей наших несчастье – погибший от доблестей Рим,
гибнущий дальше, всё распространяясь в пространстве…
24
Марсово племя мы, нет чтобы гибкость, умелость Афины
взяли себе – только ярость прямая, лоб в лоб, и геройство
смертное; судьбы живых нам всегда подозрительны, этих
вспомню Горациев и Куриациев, где для живого
даже победа позор. Доделывай, бог, свое дело!
25
Ну, навоевавшись и дел наделав,
победитель-воин, чего ты хочешь
от страны своей?
Разве что забвенья,
имя чтоб стёрли!
* * *
Есть тебе земля на границе мира —
обойдёшь надел и за труд неловко
примешься мечом, им распашешь поле,
стебли порубишь.
* * *
Лучше нищета и ночлег холодный
на ступенях римских открытых храмов,
чем жизнь, где тебя ни-продать-ни-бросить
собственность держит.
26
Всё то, что было: деньги, имущество —
время забрало; нет у изгнания —