Через несколько недель после этого разговора мама Салмана привела в наш дом сватов, с которыми была молодая девушку по имени Амина. Она была тиха и скромна, едва поднимала глаза, когда её представили. Я увидела, как Салман смотрит на неё – в его взгляде не было страсти или любви, только долг и ответственность. Это меня немного утешило.

Салман официально попросил руки девушки у ее родни и они дали своё благословение. В тот момент я поняла, что наша жизнь больше никогда не будет прежней. Я оставалась его женой, но в нашем доме теперь будет ещё одна женщина, и я не знала, как с этим жить.

Салман подошёл ко мне той ночью, нежно взял за руку и сказал:

– Лейла, ты – часть моей души, и я никогда не оставлю тебя. Мы всё ещё семья, и я буду заботиться о тебе так же, как раньше. Но нам нужно двигаться вперёд.

Эти слова звучали как приговор, но я кивнула, не в силах противостоять. Я знала, что это был его выбор, но от этого не становилось легче.

Глава 7

В какой-то момент я не смогла больше терпеть. Это было слишком. Я приняла решение уехать к маме, чтобы хоть немного побыть одной, чтобы всё обдумать. Каждый день, находясь рядом с Салманом, в ожидании его нового брака, я ощущала, как внутри меня что-то умирает. Его равнодушие, его молчание, это давящее чувство, что в моём мире рушится всё, к чему я стремилась – я не могла этого больше выносить. Мы оба понимали, что наше время истекло.

Вечером Салман отвёз меня к маме. Дорога была длинной и невыносимо молчаливой. Он сидел за рулём, не сказав ни слова, лишь изредка бросая взгляды в мою сторону. Я не могла смотреть на него – было слишком больно. Каждая секунда в этом замкнутом пространстве казалась вечностью.

Когда мы подъехали, он помог мне вынести вещи, но, в отличие от прежних раз, не поцеловал на прощание. Я просто ушла, не оглядываясь.

Мама встретила меня как обычно – с тихим пониманием и сочувствием. Я не стала говорить ей сразу о том, что происходило. Просто забралась в свою старую комнату и рухнула на кровать, чувствуя, как тяжесть последних месяцев давит на меня. В голове крутились мысли о Салмане, о нашей жизни, о том, как всё так быстро разрушилось.

Утром я проснулась с твёрдым решением. Я должна была в последний раз попытаться разобраться в себе. Сразу же поехала в клинику. Врач выслушала меня внимательно, но ее слова были как нож в сердце.

– Шансы забеременеть минимальны, – сказал она, устало снимая очки. – Но это не значит, что все совсем безнадёжно.

Я почти не слышала ее слов. Всё, что я чувствовала, – это огромное, всепоглощающее опустошение. Она продолжал говорить что-то о процедурах, об искусственном оплодотворении, но я помнила, как Салман однажды сказал, что он против этого. Тогда его слова не казались мне такими важными, но сейчас они били в самое сердце.

Когда я вернулась к маме, она, как всегда, ждала меня на кухне. Её глаза были полны беспокойства, но я не могла выдержать её взгляд. Я чувствовала себя раздавленной. Внутри всё было пусто.

– Я ездила в клинику, – начала я, с трудом подбирая слова. – Хотела в последний раз убедиться, что всё бессмысленно. И знаешь, мама… Всё действительно бессмысленно. У меня почти нет шансов.

Мама кивнула, её лицо оставалось спокойным, но я видела, как она пытается подобрать слова, чтобы утешить меня.

– Салман хочет жениться на другой, – произнесла я, сжимая руки в кулаки. – Он готов взять вторую жену, только потому, что я не могу дать ему ребёнка. Я не могу принять этого, мама. Я не смогу.

– Лейла… – Мама посмотрела на меня с тем же сочувствием, но я не выдержала.