Но Гуантамок лишь отбивал подлетавшие к нему стрелы. Он рубил чужих солдат и смеялся – он вспомнил, что точно такой же маневр использовали колдуны во время сражений с пришедшим с Севера народом Поммпух. Этого народа больше нет. Есть только Гуантамок и император Чичелькоятль.

Так было всегда. Не было ни одной битвы, где не пытались бы ввести в заблуждение великого воина. Много лет терзали его разум. То во время сражения ему казалось, что он безоружен. То – что дерется против своих. А однажды ему создали иллюзию, что он убит… Больших усилий стоило ему каждый раз противостоять наваждениям. Но он привык – у него не было выбора.

И он увидел, как бог сомнений разгневался и сказал:

– Мы все равно не дадим тебе выиграть сегодня, Гибнущий в битве!

Тогда Гуантамок сказал:

– Поторопитесь. Ибо скоро я закончу войну с тлалоками.

Как только он сказал это – тлалоки исчезли, и не с кем стало биться. Исчезла и его армия, и оба лагеря тоже. Остались только горы трупов, рассыпанных по долине у подножья Лысых Пирамид. И Гуантамок, стоящий посреди мертвых тел и готовый отразить любой внезапный удар.

Он стоял и ждал очень долго. Он спросил у богов сомнения, что все это значит. «Скоро узнаешь», – ответили боги. Он ждал – не мог же он уйти с поля битвы, не одержав победы. Он ждал трое суток, бродил по полю, затем стал засыпать, и еще одни сутки ждал во сне. А потом провалился в небытие…

«На чем же они меня поймали?» – думал Гуантамок, очнувшись в каменной темнице, испещренной тлалокскими знаками, которые он не умел читать. Стены темницы были покрыты мхом, пол тоже, окон не было. Он осмотрел себя – на нем не было никакой одежды. «Глупцы, – усмехнулся гордый воин, – они не знают кодекса. Они думают, что я могу себя убить. Но тогда я легко свернул бы себе шею. Тлалокские глупцы.»

В воздухе над ним возник полупрозрачный бог сомнений с вечной своей мерзкой улыбкой. Он не собирался скрывать своего торжества.

– Я вижу, тлалоки решили даровать мне позорную жизнь, Пятая Нога, – с горькой усмешкой сказал Гуантамок.

– Да. Теперь воевать будут другие, Опавший Лист.

– Пленных солдат уже казнили, Брат Шакала?

– Нет, Лопнувший Пузырь, их казнят завтра. Но ты прав – нет смысла оставлять их в живых. Твои воины слишком горды. При первой же возможности они все равно убьют себя. Поэтому завтра у меня будет веселый пир. И у всей моей семьи – богов сомнений и демонов нерешительности.

Чиппуль облизнулся в предвкушении крови.

– Да, вы собрали большой урожай, Цари Гиен, – сказал Гуантамок. – Но я не могу понять, как вы сумели обмануть меня на этот раз. Ведь такое вам еще ни разу не удавалось. Куда делась моя сила? Почему я ничего не видел?

Бог почти прикасался к Гуантамоку.

– Ты не понимаешь – поэтому ты здесь, – мягко и ласково сказал он.

Гуантамок молчал.

– Если ты сбежишь, – продолжал глумиться Чиппуль, – то тебя по закону принесут в жертву. В империи Чичелькоятля проигравшего полководца всегда приносят в жертву!

– Но об этом я и мечтаю… – пробормотал напряженно размышлявший Гуантамок.

«Как же долго я с тобой воюю! – подумал он. – И как ты мне надоел!»

И в этот момент он, наконец, понял, что ему мешало.

– Тебя не должно быть, Уходящий в землю! – воскликнул он.

Протянув руки, тлалокский пленник задушил бога. Он снял с его шеи амулет из змеиных зубов, взглянул на него и сказал:

– А вот это я должен принести Вецилопочли! И пока не принесу – не погибну.

Дав клятву, он отцепил от пояса Чиппуля пилку для ногтей. Он засовывал ее во все трещинки в стенах до тех пор, пока не обнаружил одну, куда пилка вошла глубоко. Сильным рывком он потянул пилку вверх – снаружи открылась щеколда.