Женщина была молода, но выглядела дряхлой старухой. Кожа ее была сморщена, редкие волосы свешивались длинными грязными прядями. Лохмотья еле прикрывали тощее тело.

– Ах, вот ты где, негодный мальчишка! – закричала она на главного военачальника империи. – Все утро тебя ищу! – она размахивала руками у самого лица Гуантамока, норовя отвесить ему пощечину. – Ты собрал милостыню? Опять нет? Твой маленький братик не ел уже целых два дня! Ты хочешь, чтобы он умер с голоду?

Толпа ахнула.

Все знали эту женщину. Она жила на улице, рядом с площадью, спала на земле и во сне пела песни на неведомых языках.

Женщина эта была безумной уже давно, с той поры, как умер ее младенец.

Рыночным торговцам и храмовым служкам иногда приходилось насильно кормить ее, потому что сама она никогда не ела – прятала пищу для своего ребенка.

И она все время искала его. Искала, искала…

А сегодня нашла.

Это произошло на глазах у всех. И это был очень плохой знак.

Один из офицеров выхватил свой меч и взмахнул им, чтобы разрубить безумицу пополам.

– Стой, – сказал Гуантамок.

Офицер испуганно посмотрел на своего командира.

– Ты должен пойти и украсть лепешки, чтобы накормить своего маленького братика, – захрипела женщина, опускаясь на землю. Голос ее стал совсем глухим. – Сегодня твой маленький братик умер от голода… – остекленевшим взглядом она искала что-то между плит мостовой.

Потом она села и тихо заплакала, водя ладонью по плитам. Полководец опустился на колени рядом с ней.

– Мама, я все сделаю, как ты говоришь, – сказал он. – Сейчас я пойду и украду лепешки. Ты только не плачь…

Он погладил ее по голове. Толпа снова ахнула. Женщина успокоилась и теперь лишь что-то тихо мычала.

«Я понял – ты здесь, – обратился полководец к кому-то невидимому. – И что теперь?»

Он сидел на корточках, гладил женщину по голове, и внимательно следил за бегущей по земле точкой. Это была тень орла, парившего в поднебесье над городом. Она скользила по мостовой, по телам людей, ныряла в тени и снова показывалась на свет – делала круги вокруг него, Гуантамока. Он не сводил с нее взгляда. Но вот точка заскользила прочь и скрылась в толпе.

Рука, гладившая голову женщины, замерла. Гуантамок посмотрел вверх над собой. Затем выхватил из ножен меч. Взмахнул им. Что-то просвистело над головами. Все обернулись. Невдалеке, на стене одного из зданий, что окружали площадь, размазался орлиный помет.

Воин убрал меч в ножны.

Толпа ахнула в третий раз.

«Хорошо, – снова беззвучно обратился к кому-то воин. – Ты послал орла, чтоб он обгадил меня. Толковая работа. Я знаю, что ты здесь, Повелитель Трусов. Давай покажись! Я тебя давно уже не видел.»

– Ну! Где же ты, Чиппуль? – тихонько позвал он.

Но ничего не произошло. Воздух был чист и прозрачен…

И теперь точно так же воздух был чист и прозрачен.

– Чиппуль? – прошептал воин.

Он прищурился, глядя на восходящее солнце. В воздухе перед ним как-будто стал набухать прозрачный силуэт. Гуантамок присмотрелся.

– Это ты? – прошептал он.

Нет, показалось. Этот бог является, только когда его не ждешь.

Но все равно он был где-то здесь.

Гуантамок нахмурился. Он подобрался и грозно посмотрел на вражеское войско. Сейчас он подаст сигнал.

Холм толкнул его. Гуантамок едва удержался на ногах.

Он посмотрел на землю, на солнце, на вражескую армию, и зашипел как змея. Спрыгнул с холма, развернулся и пошел обратно в сторону лагеря.

Ропот пронесся по всему войску.

Подойдя к шатру главного колдуна Вецилопочли, полководец отогнул полог и шагнул внутрь.

Сквозь полумрак шатра он с трудом разглядел седого чернозубого старика. Тот сидел возле небольшого красного костра, в недрах которого бегали мелкие животные. Над головой колдуна парил бледный череп, по стенкам шатра шуршали невидимые духи предков. Здесь было зловеще и сыро.