В черном бездонном Мальстреме
Снеговращением звездным
Носятся чувства и темы.
Летняя тьма промокашкой
Все ощущенья впитала,
Отяжелилась поклажей
Дальних массивов квартала.
Все, что лениво дремало
Вскинуло легкие крылья,
Вспыхнуло млечным опалом
В струях воздушного ливня.
Словно сознанье уносит
Дальше от бренного тела
В хаосе разноголосиц
Чем-то до странного белым.
Чтоб до конца, без остатка
В пепельной мгле растворится
Где-то рассеяв украдкой
Звонкого утра крупицы.
1988 г.
Друзей сменяют души
Когда строка нахлынет откровеньем,
Не мной произнесенным, но моим,
Восстановив утраченные звенья
С планетой именуемой «былым»
И станет полувысказанной болью,
Испытанной когда-то имярек,
А нынче в чем-то и моей судьбою,
Несущей в неизвестность, как ковчег
Мир чьих-то слов, давно ушедших взглядов,
Каких-то улиц, пустырей, квартир,
Всего, что и вдали – и где-то рядом,
Пробел, соединяющий пунктир
В весомое и цельное понятье,
Вдруг чья-то утомленная душа
Вольется в круг моих незримых братьев
Листами отшумевшего шурша.
Друзей все меньше, их сменяют души,
Спорхнувшие с прочитанных страниц
В глаза и сердце, в «говори» и «слушай»
Прощальным зовом перелетных птиц.
1988 г.
Войти в осенний день
И в дне таком без умысла бродить
Среди шуршанья, хруста, влажных всхлипов.
В бокале запотевшем пригубить
Горчинку золотистых сонцеликов,
Соединив пожухлость бурых трав
И глубину органной хладной сини:
Так в естестве осеннего костра
Коктейль дымов и огненной святыни.
Тлен – и бессмертье. Сажа – и кристалл,
Невидимый печали колоколец.
И год не сед, но, видимо, устал,
И день звенит, как будто сердце колет.
1988 г.
Момент слабости
Я хочу в цветущие куртины,
В трепетную изморозь листвы,
В головокружение крушины,
В нежную податливость травы
Бросится отчаявшимся сердцем,
Словно это мой последний шанс
Отыскать утерянную дверцу,
За которой прячется душа.
Чтоб в минуты тихого заката,
Осознав грядущий свой закат,
Вспомнить все, чем знал себя когда-то
За чертою юбилейных дат.
1988 г.
Я и ты
1
Помнишь из детства света пургу?
Мальчик и девочка на берегу,
Личико-облачко, ручка узка,
Пальчики лепят дом из песка.
Еле приметен памяти след…
Я тебя знаю тысячу лет.
Или не этот полуовал
Прутиком вереска я рисовал?
Разве не этого платьица снег
Как дуновение вился во сне?
Разве не этот валдайский звонок
Слышал, а утром вспомнить не мог.
Лик, проступивший в теплой золе,
Я тебя знаю тысячу лет.
Здравствуй, ну как там сны без меня?
Домик построен? Дюны звенят?
2
Мальчик придуманный, я не спала,
Просто от скуки сказку сплела:
В ней жили-были он и она
Где-то у моря, в городе сна…
Каждое утро краски зари
Так осязаемы, хочешь – бери,
Каждое утро мой силуэт
Ввысь уносился встретить рассвет.
Чтобы в бушующий пламенем час
Видеть небесного света экстаз,
Чтоб в окруженье горланящих стай
Струны светила ласкали уста.
Днем же являлся занятный сюжет
Солнечных зайчиков, льющих рассвет —
Люди дивились на этот пейзаж —
В небе – искусный зари татуаж.
…………………………………………………….
Ты не парил над юдолью земной
Ты обмывался чистой волной
И оставлял вдалеке берега,
Чтоб для меня нанизать жемчуга.
Как отыскать тебя? Город не мал.
Я не ныряла, а ты не летал,
Не о тебе ли ветры звенят:
– Мальчик, что плавать научит меня».
Не обо мне ли в детской мольбе:
«Та, что подарит крылья тебе».
………………………………………………….
Так и встречали света пургу
Мальчик и девочка на берегу.
1988 г.
Элегия
Осень. Две прозрачные личины
На прохладной хрупкости стекла.
Нежность поседевшего мужчины,
Ласковая оторопь тепла,
Где в туманы кутая восходы,
Высветлив деревьев купола,
Вековая женственность природы
В тишь погоста души увлекла.
Где-то в давнем сне, цветном и звонком,
И моя, уставшая, сейчас