Но вот язык ошейник ему не сковывал. Макс мог сыпать язвительными замечаниями, бурчать и ругаться, сколько ему хотелось, пока не вызывал сильного недовольства. Но в любом случае он решил держаться отстраненно и вежливо. Определить границы личной свободы уже было значительным шагом. Для наступления ему требовалось больше информации.

И сегодня, в солнечный и теплый день, он радовался и этой возможности ее раздобыть.

Под аркой, что вела к рыночной площади, сидел старик и, насвистывая, вырезал из дерева игрушки. Около него толпились малые дети, рядом молодая румяная деваха продавала травы и звонко выкрикивала зазывалки, обещая, что только из ее товаров выйдут лучшие зелья и отвары, а кто не смыслит в зельях, тот получит самый вкусный суп в жизни. Макс помнил, что Ора строго-настрого наказала ему не вестись на это. «Знаю я ее травы, как же, сама она их вырастила! – недовольно буркнула девушка, исписывая вощеную деревянную табличку строчку за строчкой тем, что необходимо было купить. – Да на лугу за городской свалкой собирает, около помойного ручья… Лучше в лавку Троя – платить ничего не надо; если вдруг спросит, напомни, что я ему раз в месяц отдаю целую монету серебром и платила не далее как в начале месяца».

Ора могла бы и не писать, каждый пункт она громко проговаривала, прежде чем записать, и Максимиллиан запомнил все на слух. Но она так суетилась и беспокоилась, что он что-нибудь да забудет, поэтому теперь бесполезная табличка болталась за отворотом рубахи и царапала кожу при каждом шаге.

Лавка Троя оказалась невзрачным домиком с призывно распахнутой дверью. Незаметная вывеска с полустертыми буквами не внушала никакого доверия. Максимиллиан глянул на нее, с трудом вчитался – если уж разговорная речь Эи не вызывала у него сложностей и говорил он уже почти без акцента, выдававшего его, то письмо и чтение, к вящему разочарованию всех учителей, у него всегда хромали. «Читать в тылу врага мне не нужно, – возражал Метел, – главное – понять пойманного языка…» Да и не так много тогда ему было известно об Эе, стране скрытной и таинственной.

– Добро пжаловать! – из лавки высунулся пухлый мужичок. – Чегой изволите, ис?

– Заказ от исы Ии, – отозвался Макс. С иса Троя, разглядевшего, кто же его клиент, тут же слетела вся доброжелательность. Ошейник выдавал Метела, а с рабом любезничать никто не желал. – По списку, ис Трой.

И протянул табличку торговцу. Вот она и пригодилась.

– Псмотрим, псмотрим… – тот, быстро пробежавшись по ней глазами, кивнул знакомому почерку и неохотно пригласил Максимиллиана внутрь, указывая на пятачок рядом с огромной железной бочкой, из которой несло кислятиной. – Пжди здесь.

Пока ис Трой рылся в травах, собирая немалый заказ, Макс огляделся. Лавка как лавка, и не скажешь, что весь товар здесь использовался в магических целях. В Асилуме в подобных местах хозяйки закупали травы и овощи для обеда.

Непонятное ощущение заставило Макса замереть, прислушаться. Потом аккуратно похлопать себя по бокам и обнаружить свернутое, непонятно как попавшее к нему послание. Всего пара слов. Всего одно имя.

Бочка, заполненная до краев чем-то едким, стала превосходным местом, чтобы утопить в ней записку.

– Ис Трой, – Макс обождал пару минут, униженно склонив голову и ругая себя за то, что явно переигрывает, прежде чем спросить: – Соизволите помочь несчастному рабу?

– Чегой? – с подозрением отозвался торговец, накладывая в корзину травы из списка. В лавке одуряюще запахло шалфеем.

– Не подскажете, где находится банковская контора иса Лукра?

Лавочник не спешил отвечать. Видимо, прикидывал, зачем презренному такая информация. И откуда раб вообще мог знать про контору уважаемого – пускай и не самим Троем – иса Лукра. Макс стоял, не поднимая головы.