Согласитесь, бывают такие моменты, когда одна глубоко запрятанная мысль вдруг выходит на первый план, и ты понимаешь, что какое-то время думал об этом, пусть и не отдавая себе отчет, и тогда время и место, в котором ты это осознал, становится вдруг чем-то вроде блока памяти. Единым целым, к которому можно обращаться за воспоминаниями. Сидя в машине на парковке хосписа и наблюдая за тем, как Алисия носится туда-сюда, словно напуганный собакой фазан, я начала думать о том, что в конечном итоге вылилось в мое первое письмо Вам. Почему я живу именно такой жизнью, почему так мало сделала, практически ничего не достигла. Если моя жизнь так незначительна для меня, почему бы мне не попробовать стать значительной в глазах незаинтересованного наблюдателя? Какую жизнь я выбрала бы себе, если бы подошла к вопросу выбора рационально? Если бы не пошла на дискотеку для юных фермеров и не встретила Эдварда; если бы не была такой любопытной, не так сильно увлекалась животными, если бы более разумно относилась к своей половой жизни? Сомневаюсь, конечно, что мой выбор стал бы рациональнее, осознай я до конца, что мне предстоит его сделать. Очевидное различие между моей и Вашей жизнью в том, что Вы в основном проводите время в помещении, я же по большей части – на улице. Задумывались ли Вы об этом, когда были молоды? Нет, ровно как и я. Не знаю, что из этого я предпочла бы, если бы в юности поставила себя перед таким выбором. Если бы признала, что альтернативы существуют и что я имею право выбора. Я отдаю себе отчет в том, что, даже если бы моя жизнь повернулась иначе, это было бы исключительно результатом какого-нибудь неотвратимого сиюминутного импульса, такого же мощного и случайного, как тот, из-за которого я, едва достигнув двадцатилетнего возраста, стала женой Эдварда и мамой Тэма. Кто может точно сказать, что та, другая жизнь, какой бы она ни оказалась, не оставила бы у меня в душе такого же осадка, какой я ощущаю, сидя в машине на парковке хосписа? Чувства, что я всю свою жизнь провела в неправильном месте, там, где ничего не происходило?

Алисия остановилась и села на асфальт возле чужого «БМВ». Она рыдала, как ребенок. Я вышла из машины, сгребла ее в охапку и отвезла в квартиру, где жила Белла. Алисия пошла прямо в спальню, легла на кровать, уткнувшись лицом в подушку, и заплакала, тихо, но безутешно. Квартира была в полном беспорядке, и я принялась прибирать ее, как будто здесь только что закончилась вечеринка, а не целая человеческая жизнь. Я прошлась по гостиной и кухне, собрала грязную посуду и помыла ее. Сняла и сложила одежду, которая висела на сушилке и давно уже высохла. Что-то принадлежало Алисии, а не Белле, но я просто складывала белье в одну стопку в том порядке, в котором снимала его с сушилки, не разделяя вещи живой и мертвой женщин, так, словно их жизни навсегда переплетены. Потом я собрала книги с дивана, с пола и кухонного стола и поставила их обратно в шкаф. Некоторые были на итальянском, родном языке Алисии, но большинство из них читала Белла. Я знала об этом, потому что в последние дни ее жизни мы обсуждали книги, которые я теперь возвращала на полки.

Закончив уборку в кухне и гостиной (протерев пыль с поверхностей, поправив подушки на диване), я пошла в спальню. Алисия, по всей видимости, спала, поэтому я на цыпочках обошла вокруг кровати, то и дело наклоняясь, чтобы поднять с пола одежду. Распрямившись с охапкой вещей в руках, я заметила, что глаза Алисии открыты и что она молча смотрит на меня. Одновременно с этим я увидела, что возле кровати лежит книга, ровно там, куда первым делом дотягивается вынутая из-под одеяла рука. Это были «Болотные люди» Питера Глоба. Земля поплыла у меня под ногами. Я выронила гору одежды, осела на пол, как это сделала Алисия на парковке, и начала рыдать.