Вдалеке послышалось журчание воды. Стася, спотыкаясь, побежала на звук.

Упала на колени в снег и замерла, зачарованно глядя на ручеёк, бегущий по узкому каменистому руслу. Она нашла, почти справилась! Осталось самое главное. Встав, и даже не отряхнувшись, Стася пошла вверх по течению.

Ручей брал начало из-под тёмно-серого валуна. Неприметное, на первый взгляд, место это был особенным, о нём в деревне ходили легенды – да только мало кто видел его своими глазами. Говорили, что ручей этот – подземный, и на поверхность только несколько раз в год выходит, а в камне дух живёт. И если этого духа попросить хорошенько, и подношение оставить, он исполняет желания. Не все, конечно, только самые важные.

Стася остановилась у камня. Что делать дальше, она представляла слабо. В кармане куртки был пирожок – вечером вкусный и ароматный, сейчас он уже не казался ей подходящим подарком для духа.

Здесь, у камня было теплее, чем в остальном лесу. Стася могла бы ещё долго стоять, сомневаясь, как вдруг услышала голос:

– Ну, здравствуй.

Она вздрогнула, оглядываясь.

– Да здесь я, куда смотришь?

Прямо перед ней, на камне, сидел паренёк: чуть младше неё, но с белыми, отливающими серебром волосами. И глаза у него были такие же, серебряные. В остальном же мальчишка как мальчишка, даже одет почти как она: куртка с капюшоном, штаны, сапоги… Только Стася поклясться была готова, ещё мгновение назад его здесь не было.

Паренёк сидел, склонив голову и глядя на неё из-под упавших на глаза прядей. Ждал.

Стася переступила с ноги на ногу, и решила уточнить:

– Ты… дух? Который здесь живёт?

Паренёк почесал нос – обычным человеческим движением. Прищурился.

– Да. А ты – девочка, которая пришла попросить о чём-то важном.

Стася кивнула, посмотрела недоверчиво.

– А как ты узнал?

Паренёк усмехнулся.

– Те, у кого просьбы не важные, сюда не доходят.

Он сделал жест ладонью – словно те, кто просто так тревожил духа, растворялись в лесу без следа.

Стася смотрела на его руки: бледные, без кровинки. Наверное, такие руки у того, кто замёрз давно, очень давно – и уже не согреется.

Она отвела взгляд.

– Так чего ты хочешь, девочка?

Неожиданно для самой себя, она сказала:

– Стася. Меня зовут Стася.

Паренёк удивился, даже встал, скрестив руки на груди.

– Зачем мне твоё имя? Мне нужно желание. Проси – или уходи.

Стася вздохнула, сжала и разжала ладони. Она почувствовала, как на глаза снова навернулись слёзы.

– Моя мама, она…

Сбивчиво, торопливо, боясь расплакаться, Стася рассказывала духу, как обрадовались родители тому, что будет мальчик. Как уже выбрали вещи, но ещё не придумали имя. Как маму впервые забрали в больницу, и отец не спал ночами. И что сейчас, наверное, всё совсем плохо, потому что ей даже ничего не говорят. Она сама не поняла в конце рассказа, почему сидит на камне – удивительно тёплом, а дух – перед ней, на снегу.

В его серебристых глазах было недоумение.

– Ты пришла сюда просить о том, чтобы твоя мама и малыш были здоровы?

Стася шмыгнула носом, вытерла его рукавом. Кивнула.

– То есть, для себя ты ничего не хочешь, а просишь для других?

– Ну, как для других, это же мама!

Паренёк обошёл камень и встал у Стаси за плечом.

– Ты говорила, твои родители всегда хотели сына. И, если он родится, о тебе забудут, понимаешь? Они будут любить его больше, чем тебя, ты же знаешь. Подумай ещё раз, ты уверена в своём желании?

Его голос был вкрадчивым, тихим – как журчание ручейка у её ног. И таким же холодным. Стася слушала – и видела счастливую маму с голубым конвертом в руках, отца, катающего перед малышом игрушечную машинку, свою комнату, половина которой теперь – для него. Она улыбнулась, сморгнув слёзы.