Да, проклятие, она говорила это.

– Но это было сугубо между нами.

– Вот оно что. Итак, весь мир должен поверить, что мы бешено влюбились друг в друга с первого взгляда?

Что бы этот человек собой ни представлял, он, несомненно, обладал незаурядным даром сарказма.

– Да, что-то вроде того.

– Тогда дайте мне вашу руку. Я не очень гожусь для того, чтобы бросать взгляды, полные любви, через весь зал.

Виктория была готова ответить в том же духе, когда заметила приближающегося лорда Уильяма Лэндри с широкой улыбкой на лице, говорившей о том, что он выпил, и немало.

– Сколько еще времени нам необходимо оставаться здесь? – напряженно спросила она.

– Я думал, что мы только начинаем знакомиться.

– Для меня слишком много знакомств за один день.

Синклер заколебался.

– Тогда, может быть, поедем домой?

Домом для него, конечно, был Графтон-Хаус. В конце концов, возможно, ей лучше задержаться на приеме. Виктория вздохнула. У родителей было достаточно возможностей задержать ее здесь, если бы они намеревались это сделать.

– Отлично, домой так домой.

Маркиз взял ее за руку, и они достаточно легко избежали общения с Лэндри. Вместо того чтобы подойти к родителям и попрощаться с ними, Син повел ее вдоль стены бального зала к центральной двери.

– Тиммс, – сказал он тихо, – пусть кучер подаст мой экипаж.

Дворецкий колебался.

– Конечно, но…

– Сейчас.

Рослый слуга поклонился.

– Сию минуту, милорд.

Они проследовали вниз по ступенькам и остановились в холле. Из бального зала доносилась музыка; вне всякого сомнения, гости еще не осознали, что жениха и невесты уже не было с ними. Виктория не спеша изучала профиль Синклера. Ей было скучно, тревожно, и она испытывала разочарование, однако что-то в ней хотело дождаться. Будет ли неистовая физическая страсть, которая должна проявиться, достаточной, чтобы компенсировать потерю свободы и независимости?

Виконт Перингтон, Рамсей Дюпон и Люсьен Балфур. Первые двое уже были под подозрением. Лисичка знала их всех, знала о них то, чего не знал он, и все же впервые в жизни маркиз сомневался в том, как ему действовать. В прошлом люди, которых он загонял в ловушки или от которых добивался признаний, временами вызывали у него жалость. Однако как убедить себя в том, что Виктория Фонтейн – теперь Графтон – заслуживала этого?

– Ваш отец уже позаботился о вещах, которые вам могут понадобиться, – сообщил он. Ему было непривычно видеть ее спокойной и сдержанной.

– Да, знаю. Где я буду спать?

Синклер предполагал, что Виктория изменит свое решение, и не объявлял всем и каждому, как они проведут медовый месяц. Так у него по крайней мере оставался шанс.

Виктория взглянула на него, затем опять отвернулась к окну. Поскольку Синклер хочет остаться в Лондоне, она вынуждена согласиться. Ему даже не пришло в голову, что ей захочется, чтобы с ней посоветовались относительно их планов. Раз от раза маркиз казался ей все более невоспитанным. Это еще одно разочарование для каждого из них.

– Полагаю, мне не удастся убедить вас присоединиться ко мне…

Виктория повернулась к нему лицом.

– Нет, и вы не сможете заставить меня…

– Я не сделаю этого – мягко перебил он. – Это несовместимо с моей моралью. – Поймав ее любопытный взгляд, устремленный на него, Синклер нахмурился: – В чем дело?

– Принимая во внимание поспешность, с которой вы женитесь, я могла бы предположить, что у вас есть намерение создать семью. Вы сказали, что этот брак был, в конце концов, удобен для вас.

– Я люблю, когда мне бросают вызов.

– Счастлива оказать вам эту услугу. – Она улыбнулась.

– Слава богу, – буркнул маркиз. Ее слова произвели на него впечатление, несмотря на значительные неприятности, которые он предвидел для себя. – Меня легко уговорить, Виктория. Я хочу вас. Я снова хочу коснуться ваших губ.