Но не только чувство защищенности влекло меня к Саше. Что-то другое, непонятное и незнакомое, что заставляло меня все утро бороться с настойчивым, по-детски глупым желанием смотреть на него, следить за тем, как он ходит, как говорит, как улыбается, как спит, в конце концов... подглядывать за ним!

И ведь я не удержалась! Выйдя из спальни, заглянула в ту комнату, где должен был расположиться Саша. "Просто понять, здесь он или уехал" - так оправдала сама себя. Но вранье, конечно, не для этого. Увидеть хотела.

Я понимала всю проблемность ситуации, в которую попала. Я страдала от отсутствия воспоминаний во-первых морально, в плане отсутствия знаний о близких людях, о родственных связях, которые несомненно у меня были, а во-вторых - физически, что выражалось в нехватке навыков, умений, о которых понятие имела, а воплотить в жизнь не могла, например, с трудом представляла себе процесс приготовления пищи. Но при всем при этом вместо того, чтобы рыться в памяти и искать ответы на важные вопросы, все мои мысли занимал малознакомый, но жутко привлекательный мужик, который курил вкусные сигареты, обалденно пах и потрясающе целовался.

И елки-палки... Лучше бы я проявила скромность и не заглядывала в хозяйскую спальню. Саша был в одних трусах! Покрывало свалилось на пол. Он разметался по узкому дивану, лежа на животе, - одна рука свисала вниз, почти касаясь длинного ворса светлого паласа, согнутая в колене нога чудом удерживалась на самом краю.

Это потом, к концу пятнадцатой минуты моего оцепенения я увидела, как мило растрепалась на лбу его челка, как красиво смотрятся татуировки на плече и шее, да, вообще, разглядела эти татуировки. Войдя, я смотрела совсем на другое.

На спину. Широкую, загорелую, с узкой талией и красиво очерченными мышцами, не раздутыми и огромными, а в меру... именно такими, какие, оказывается, больше всего нравятся мне.

На длинные ноги, сплошь заросшие светлыми волосками. На ягодицы... Блин... На задницу мужскую я пялилась десять из пятнадцати минут. И пришла в себя только когда почувствовала, как в уголке моего рта собралась слюна - вот извращенка! Ненормальная... Вот о чем ты думаешь только? Иди уже! Займись чем-нибудь полезным! Не стой столбом, иначе когда Саша проснется, будешь выглядеть в его глазах настоящей дурочкой!

...Видно было, что хозяева не жили в этом доме, но собирались переезжать - был подключен и забит продуктами холодильник, на полочках красивой огромной кухни разместились крупы, варенья и соленья, приправы, кофе и чай нескольких видов, даже целая коллекция хлопьев, видимо, для каждого члена семьи покупалось именно то, что он любит. Я долго рассматривала чашечки с именами, любовно подобранные под цвет кухни, яркие полотенца, магнитики на холодильнике. А потом вдруг на полке увидела книжечку с рецептами, со множеством разноцветных закладок на разных страничках.

Рецепта оладий у Эммы не было. Просто листая ее кулинарный блокнот, я вдруг вспомнила, что из муки и яиц, имевшихся в наличии, можно приготовить вот такое вот элементарное и вкусное блюдо. И приготовила!

А теперь сидела напротив Саши за столом и вяло макала кусочек своего творения в варенье. Я не могла есть. Хотела, но не могла. Я могла только смотреть, как ест он. Смотреть на капельку меда в уголке его губ и сглатывать упорно заполнявшую рот слюну. Смотреть на его сильные ловкие пальцы, сворачивающие трубочкой мои оладьи и отправляющие в рот.

Он красиво ел - аккуратно и без смущения, с аппетитом и неторопливо, он абсолютно не стеснялся меня! А вот мне теперь все время казалось, что движения мои неуклюжи - ну а какими они могут быть, если у меня сломана рука? Мне вдруг стало как-то неловко, неудобно при нем. Я не знала, как сесть, как поставить ноги, как вести себя под его изучающим взглядом. И это мое смущение перед мужчиной казалось мне самой несвойственным, не моим...