Выпив молоко, кот подошел ко мне и начал тереться об ноги. А стоило только погладить, сразу же упал на спину, закатив от удовольствия глаза, и стал извиваться, подставляя мне то правый свой бок, то левый. Это было смешно. И лаская гладкую рыжую шерстку, я впервые ощущала не страх и неопределенность, а какое-то умиротворение, спокойствие. Но, правда недолго... 

    Чем ближе подходило время возвращения Марка, тем страшнее мне становилось. Ничего лучше я придумать не смогла, как вынести Кота на балкон и уложить на мягкий круглый коврик, брошенный на полу посередине. Долго гладила, чтобы он  успокоился и уснул, а потом осторожно, чтобы не разбудить, вошла в комнату, закрыла дверь так, как она была закрыта утром, проверила по всем комнатам, не оставила ли чего компрометирующего, все ли лежит на прежних местах, и улеглась в постель, которую уже ненавидела всеми фибрами своей души. 

   ... - Асенька, вставай! - прежде чем сказать мне это, Марк минут десять разглядывал мое лицо, склонившись над постелью, и мне было дико страшно, что ресницы дрогнут или захочется чихнуть, и он поймет, что я не сплю.

    Услыхав, наконец, слова, которыми он обычно будил меня, я изо всех сил постаралась не открывать глаза сразу, попритворяться еще, чтобы казаться сонной. Расцарапанную ладонь прикрывала загипсованной рукою, боясь забыться и показать Марку свежие царапины. Во время кормления, когда я, как ребенок, открывала рот и послушно ждала очередной ложки жидкого супа, мне казалось, что он смотрит на меня с подозрением. Наверное, все-таки выглядеть заспанной, помятой, припухшей со сна, у меня получалось плохо при том, что утром я, все-таки не выдержав, приняла душ без мыла, с трудом заставив себя не мочить волосы, и почистила зубы пальцем, потому что зубная щетка была только одна, да и то использованная. 

   - Как ты себя чувствуешь? - не сводя с меня глаз, спросил Марк.

    Я старалась не пялиться на него, но мне было интересно понаблюдать за ним, да и все время не покидало ощущение, что я вот-вот что-то вспомню, и казалось, что для этого непременно нужно увидеть что-либо или кого-либо из моей прошлой жизни. Кого, если не мужа? 

    Сегодня он был одет в строгий темно-синий костюм в тонкую светлую полоску и белую рубаху. Разглядывая красивое свежевыбритое лицо, гладкозачесанные назад черные волосы, тонкие пальцы, держащие за края тарелку с ненавистным бульоном, я не заметила кольца у него на пальце. А ведь кольцо должно быть? Мы же женаты! А у меня? А, хотя у меня же гипс... Сняли наверное! Но он-то почему не носит? 

    - Ася? Я спрашиваю, как ты себя чувствуешь? - повторил он свой вопрос.

    - Не знаю, - ответила я. Потом решила, что нужно вести себя "правильно" и добавила. - Голова кружится. Все как в тумане...

   Он, как мне подумалось, удовлетворенно кивнул! 

     - Асенька, это ничего, ты не переживай! Еще немного и станет лучше. Помнишь, я про завод говорил? Как ты думаешь, если я тебе документы принесу, ты сможешь подписать их?

    - Подписать? Росписаться что ли? Не знаю. Я не помню как, - я на самом деле не помнила. Но и вся эта история с заводом, который, якобы, у нас с Марком имеется, она меня настораживала как-то. Хоть пока я и не могла понять, что именно не так в ней. 

    - Я завтра принесу тебе образец твоей подписи, и ты попробуешь. А как только получится, приедет нотариус и заверит твое решение. Это очень важно, девочка моя! Мы с тобой можем сейчас потерять все, что имеем, если этого не сделать. 

    Я хотела покорно согласиться, притворяясь опоенной лекарствами, но неожиданно для самой себя выдала: