– Все шесть правильные?! Все шесть те самые??? Это же семнадцать миллионов долларов! О боже!

– Да, Саша! Что я должен делать?

– Ты дома?

– Да.

– Закрой двери, закрой окна, никому не звони, никого не впускай к себе… Я свяжусь сейчас с моим адвокатом. Ты знаешь его – Иосиф Левин, спрошу, что в такой ситуации делать! Будь осторожен! Лотерейный билет спрячь, положи в какую-нибудь коробку из-под сигар или печенья, лучше жестяную… У Фрэнка Пирсона они лежат на кухне пустые, я видел. Окрути скотчем и закопай в землю! Ты понял меня? Твой лотерейный билет не бумажка, а семнадцать миллионов долларов! О боже!

Я почему-то засмеялся:

– Саша, ты как лиса Алиса и кот Базилио: «Буратино, закопай золотую монету в землю».

Голос Саши Бурова звучал как голос прокурора:

– Ираклий, ты действительно сделал крестики на шести победивших цифрах или разыгрываешь меня?

Я почему-то сказал:

– Клянусь, сэр.

– Потуши свет и жди меня!

Я почему-то потушил свет. Зашел на кухню и стал искать жестяную коробку из-под печенья. Что я собирался закопать на заднем дворе “карточного домика”? Не знаю…

Саша Буров в это время звонил Иосифу Левину, тот перезвонил кому-то для консультации. Тот кто-то знал меня, позвонил друзьям… Так новость, что Ираклий Квирикадзе, тот факинг грузин, выиграл всеамериканскую лотерею, стала гулять по русскоговорящему ночному Лос-Анджелесу.

Мне позвонил человек, назвавшийся Платоном, сказал, что он большой друг певицы Мадонны, что Мадонна продает один из своих домов, знаменитую “Розовую раковину”, за пять миллионов и что он, Платон, может снизить цену до трех с половиной миллионов. Он ничего не сказал о моем выигрыше, но, раз предлагался ночью дом Мадонны, было понятно, почему предлагали его мне.

– Ираклий, я тбилисец, Розенблюм моя фамилия… Помню тебя по публичной библиотеке Карла Маркса. Ты приходил с Жанри Лолашвили, ну, этот из театра Руставели актер, вы делали вид, что читали Кьеркегора, Ясперса, ну, всех этих модных философов… Ты, Ираклий, должен жить в “Розовой раковине”! Оттуда фантастический вид на весь Голливуд! Мадонну я беру на себя… (После паузы.) Она с ума сходит по мне…

Я повесил телефонную трубку. Бля! Мадонна по нему с ума сходит… В окне был виден пляж, Тихий океан. Я смотрел на тусклую лунную дорожку и думал, почему, почему не рассказал Саше Бурову реальную историю о потерянной советской облигации, а придумал миф о выигранных мною семнадцати миллионах долларов?! Вновь телефонный звонок. Любовник Мадонны вновь заговорил о том, что сбросит цену “Розовой раковины” до двух миллионов семисот тысяч долларов.

– Платон, дорогой, это твой дом или Мадонны?

– Ее, но она моя…

– Ты серьезно?

– Серьезно. Ираклий, у тебя семнадцать миллионов…

Я прервал любовника Мадонны:

– У меня нет семнадцати миллионов, я ничего не выиграл! И не звони больше…

Я не успел повесить трубку, как услышал голос Платона.

– Ты грузин или не грузин?

Сказал он эти слова по-грузински. За месяцы пребывания в Америке я соскучился по родному языку. Мой язык просил меня: “Говори по-грузински”. Я стал рассказывать в три часа ночи незнакомому Платону Розенблюму историю, как один зоотехник в СССР выиграл сто тысяч рублей. Облигацию он по глупости вшил в подкладку кепки и поехал на попутном грузовике забрать великий выигрыш. Но сильный порыв ветра сдул кепку, и она покатилась в овраг и т. д.

Любовник Мадонны (в это я не очень верил) внимательно слушал, что-то переспрашивал, но, думаю, он не понял, зачем я ему все это рассказываю. Он стал говорить о себе, что он, Розенблюм, строитель мостов, работал в командировках в Боливии, Венесуэле, Аргентине. Заслуженный мастер спорта СССР по альпинизму. Год назад по водосточной трубе забрался в гостиничный номер великой певицы Мадонны, которая жила в той же гостинице в Буэнос-Айресе, где жил он.