Я знаю, что нас таких много. Тех, кто хорошо поёт только тогда, когда их никто не слышит. Нас хватило бы на то, чтобы заселить целый континент, и на этом континенте все были бы рады запрету петь что-либо в чужом обществе. Человек совершает потрясающие вещи, когда считает, что на него никто не смотрит, он отпирает в себе замки, ограничивающие его. И самое лучшее совершенно точно совершается не напоказ.

Но чтобы стать настоящим творцом, нужно суметь открыть эти замки и в обществе других людей. Твоя история не может замкнуться в одном моменте, когда ты был один и у тебя что-то удачно получилось, твоя история состоит из множества серий таких моментов и людей, заставших их. Свой внутренний порыв, приступ пульсирующих чувств творцы превращают в то, чего могут коснуться другие люди ― зрением, слухом или осязательными органами. Я превращаю свой прибой мыслей в письма, говорю с теми, с кем действительно хочу поговорить, вот прямо сейчас говорю с тобой, но ведь это неотправимое письмо, а если оно попадёт к тебе в руки, в твоей голове оно прозвучит не моим голосом. Ты же, Джеймс, делаешь что-то невероятное. Ты пишешь и исполняешь песни, переполненные твоими эмоциями. Ты потрясающий творец, выпускающий на свободу множество достойных замыслов.

И я люблю подпевать тебе. Всё жду, когда именно на твоей песне я снова повторю неплохой набор выведенных нот. Так что ты невольно, сам того не зная, участвуешь в моём лечении. Ощути моё благодарственное рукопожатие на себе ― я вложила в него много резонансных чувств, откликающихся на то, что ты поёшь.

Вот бы моя жизнь превратилась в роман. Серьёзную и интересную историю на книжной полке о борьбе добра со злом. Разумеется, в конце обязательно должно победить добро.

Пусть кто-то будет приглашать друзей в гости домой, они выпьют чаю, душевно побеседуют, а потом, когда мысли друг друга будут уже так обнажены, что и стесняться будет совершенно нечего, хозяин дома решит показать ему, в чём же он живёт, и, подведя гостя к книжному шкафу, покажет на меня в виде книги. «Это неплохая история. Прочитай как-нибудь».

Боюсь лишь одного ― времени. Оно не играет ни на чьей стороне. И даже когда кажется, что оно помогает мне, это лишь иллюзия, потому что всё, что делает оно, делается лишь в его угоду.

Кто же поместит мою историю на страницы, если этого не сделаю я?

Prends-moi la main, s’il te plait,

Ne me laisses pas m’envoler,

Restes avec moi, s’il te plait,

Ne me laisses pas t’oublier.

Любишь писать новой ручкой? Потрясающее чувство. Когда ты выводишь ей первые слова, наблюдаешь, как свежие чернила впитываются в бумагу и привыкаешь к тому, что теперь ты пишешь немного по-другому, ты, ничего не подозревая, внутри себя выращиваешь маленькую иллюзию. Подкармливаешь её мыслями, которые и поймать не успеваешь. Маленькая иллюзия того, что тебе дали возможность открыть новую главу жизни. Иллюзия того, что теперь всё можно начать заново. В большинстве случаев эта иллюзия погибает ещё до того, как израсходуешь половину чернил.

Думаю, старые ручки не зря обижаются на нас за то, что мы слишком рано теряем трепет по отношению к ним, тот самый трепет, с которым расписываем новую ручку. В своей обиде они доходят до того, что пачкают нас чернилами. Буквально вчера я столкнулась с одной такой, брошенной на задворки гелево-шарикового и грифельного общества. Она не успела толком даже постареть, когда нужда в ней отпала сама собой. Компьютеры, клавиатуры, распечатки, принтеры. Как тут выжить с такой бешеной современной конкуренцией? Пока я находилась в доме её хозяев и обратилась к её помощи, чтобы подписать один документ, эта ручка отыгралась на мне за месяцы своего заточения, залив мне всю левую ладонь. Нет, я вовсе не преувеличиваю. До сих пор не могу отмыть кожу от синевы ― меня как будто причислили к народу На’ви с планеты Пандора