«Есть», – подскочил на месте молодой офицер, как его учили, и отдал честь.

«Хорошо, – немного смягчился командир части, – Мой вам совет, Мухин. Больше не пить».

«Терпеть ее не могу, товарищ майор, – отрапортовал Витя, – Противно пьется, плохо пахнет и травит здоровье».

Ни у кого и мускул на лице не дрогнул.

«Что же вы Гусякина спаивали? – прищурился Лобов, – У человека желудок больной».

«Да… Так… Неудобно было как-то… традиции нарушать», – изобразил смущение молодой офицер.

«Нет подобных традиций. Нет. И никогда не было. Была только распущенность. И разгильдяйство, – прокомментировал Глумов, – Ступайте, Мухин. Свободны. Прошу это запомнить. И ни с кем не обсуждать. Идите».

Странная состоялась встреча. Вся она от слова до слова четко запечатлелась в памяти, только оставалось неясным, для чего вообще его приглашали? Зачем устраивали этот цирк? Проверяли? Или хотели столкнуть лбом с прапорщиком? Может быть, следовало подыграть, помочь найти повод устранить ушлого коменданта? Правильно ли он поступил, прикрыв собою Гусякина?

* * *

В последующие дни никто из руководства по поводу первого разноса даже намека никакого не выказывал. Будто ничего не произошло. Странно… Только Лобов стал на пути чаще встречаться и здоровался как-то особенно приветливо. То ли внимания больше выказывал, то ли уважения, то ли в приятели набивался…

Одной из таких встреч, в прошлую пятницу за ужином Витя решил воспользоваться. Может быть через него нащупается какой-нибудь подход к Глумову?

Когда он вошел в столовую, Лобов сидел за крайним столом и уплетал макароны с котлетой.

«Мухин, – махнул он рукой, – Садись ко мне. Разговор есть».

Витя, пожелав ему приятного аппетита, присоединился.

«Люблю котлеты, – поделился старший лейтенант, – Добавку ем. И еще возьму. Рекомендую».

Новичок вежливо поблагодарил и последовал совету: заказал официанту две котлеты с пюре.

«Есть мнение поручить тебе одно поручение, ты же у нас все же, как никак, поручик», – старший лейтенант весело подмигнул левым глазом.

«Если быть точным, то подпоручик, Поручик – это вы», – уточнил молодой офицер.

«Значит, будет тебе подпоручение, – усмехнулся спецназовец, – Будешь сопровождать рядовой состав срочной службы в деревню, в увольнительную, по воскресеньям. Обеспечишь, так сказать, культурно-массовое мероприятие командирским присутствием. За ними приглядишь. Сам кино посмотришь. С девочками познакомишься. Развлечешься. Там, глядишь, и присмотришь себе кого… – подмигнул правым глазом, – Парень ты молодой, здоровый, холостой. По вечерам-то, поди, хочется, и по утрам стоит? – подмигнул двумя глазами, – Согласен?»

«Судя по всему этот вопрос решен. Впрочем, и я не против», – пожал плечами Витя, плохо представлявший себе суть нового поручения.

«Вот и молодец. Соображаешь в правильном направлении, – Лобов куснул наколотую на вилку прожаренную, сочную котлету, – Молодец Пастухов. Хорошие котлеты жарит».

«Да… Ничего…» – согласился лейтенант.

«Ничего – это дырка от бублика. А котлеты – здоровские. Главное, приводить их точно к назначенному времени. Сам понимаешь – солдатня. С ними держи ухо востро. Если что хватай сразу за яйца, вот как, – сжал он покрытый веснушками кулак, – Слабину не показывай. Не повторяй ошибок Головина. Он, знаешь ли несколько увлекся… Ему старшие товарищи говорили, но он… В общем прими к сведению. Это я тебе по дружбе советую».

«А что случилось с Головиным? Об этом много говорят, но толком ничего ясного», – попробовал ухватиться за тему Витя.

«А кто говорит?» – тут же насторожился Лобов.

«Да так…», – вильнул в сторону собеседник.