Прошли длинной бетонной дорожкой к низенькому двухэтажному зданию белого кирпича, крытому шифером.

«Вот, это наши хоромы, – отрекомендовал прапорщик, подходя к темному подъезду, – Не женат? Невесты нет? Жениться не собираешься?»

«Пока нет», – скромно улыбнулся молодой человек.

«Ты это у меня гляди, – погрозил он коротким пальчиком, – У меня места для всех и всяких там нет. Если что, селить будет некуда. Заранее предупреждай. Загодя. За неделю, а то лучше за месяц. Или за два. Понял? А то некоторые думают, что вот это вот так запросто. Явился и получай. Нет. Дудки. Не выйдет. Дело это, хоть и молодое, но порядок нужен во всем. Сначала обустройся. Поселись, пропишись, как говориться, а потом и женись. Не коты, чтобы по темным углам шариться. Не хорошо это, и жилья мало. На всех не хватает. Некоторым там наверху хорошо рассуждать про демографические проблемы. Но к ним тоже подходить надо с умом. Так что даже не думай. Хотя, – он критически осмотрел нелепую фигуру нового офицера, – Думаю, у нас с этим все будет нормально. Хотя девки в деревне хваткие…» – тяжело вздохнул, но отмахнулся от печальной мысли, открыл входную дверь и растворился в сыром сумраке.

Витя последовал за ним. С яркого солнца он не сразу различил низенькую фигурку коменданта в глубине длинного коридора. На встречу выплыла словно баржа обширная дама в желтом сарафане. Смерила нового офицера придирчивым глазом.

«Откуда такой свеженький?» – поинтересовалась игриво.

«Ну, чего там застрял? Чемодан набил, в дверь не пролезает? – сердито окликнул из темноты Гусякин, – Давай, двигай ходулями. Не задерживай. А ты не мешай. Уступи дорогу молодому. Чего проход застопорила. Позже перенюхаетесь. Машина ждет. Я вам тут что, меня час ждать тут теперь из-зо вас всех будут на складе?»

Замечание подействовало. Дама прислонилась к стенке, предоставляя узкий проход. Притерлись круглыми животами, улыбнулись друг другу, театрально извинились, разошлись.

«У-у, какой шалунишка», – прозвучало вслед.

Прапорщик стоял возле распахнутой двери одной из многочисленных комнат.

«Вот, принимай койку, – пропустил жильца внутрь, – Не широкая. Не разгуляешься. Но исправная. Проверенная. Стол, стул, шкаф и тумбочка. Все на месте. Все как положено. Постельное белье на полке. А чего нет, вечером скажешь. Заправляй сам. Два стакана, графин, чайник. Вроде бы все на месте. На, распишись, – протянул серую ведомость, – Вот – ключ от комнаты. Ужин через час в столовой. Вопросы?»

«Душ?»

«Удобства в конце коридора. Все. Пока. Вечером заскочу. Проверю», – с этими словами он стремительно исчез в сумраке коридора, вернее его смело из дверного проема диким табуном разнокалиберной малышни, с гиканьем и свистом пронесшейся мимо распахнутой двери.

* * *

Витя захлопнул дверь и решил привести себя в порядок после долгой, трудной дороги, прежде чем явиться к руководству с докладом. Достал из чемодана свежие носки, чистую рубашку, большое махровое полотенце и душистое мыло. Все это аккуратно сложил в полиэтиленовый пакет и направился в душевую.

Тем временем недра барка стремительно наполнялись жизнью, ключами бьющей по голове из каждого темного закутка и щели. За десять метров узкого коридора чего только не наслышался он из-за тонких, картонных дверей. Кто кому брат, сват, друг и сволочь. Кто чего будет есть и чего никогда в рот не возьмет. Чьи дети хорошие, а у кого кривоногие и не далеко от яблони откатились. Возле душевой и вовсе проходил митинг в защиту животных. Какой-то здоровенный мужик в тельняшке усердно намыливал рыжего тощего кота в открытой кабинке и десяток сочувствующих лиц разного пола и возраста выражали своей мнение по поводу возможности проведения водных процедур с домашними питомцами. Кот, одуревший от жестко хлеставшей рядом воды, жалостливо кричал и пытался вырваться, царапая всеми четырьмя лапами кафельную плитку. Но хозяин крепко прижимал его рукой к полу и усердно натирал спину большим куском хозяйственного мыла.