В таких обстоятельствах девочка в семье была просто товаром, а брак, еще в большей степени, – сделкой. Когда речь шла о выборе мужа, девушка не имела права голоса. Любящие родители пытались выбрать кого-то подходящего, однако для большинства из них дочь, даже если у нее были физические недостатки, представляла собой важную составляющую имущества. Фактически это была торговля товарами, которые семья надеялась пустить в оборот ради повышения своего социального статуса и доходов, а также ради рождения наследников. Возражала лишь неблагодарная или вероломная дочь. Беременность была и жизнью, и ремеслом женщины. Развод был невозможен. И эти истины были неизменными, непреложными. Однако женщина также знала, что общество, не попустительствуя супружеской неверности, понимало, что могут случаться и интрижки. Если удача была на ее стороне – она могла родить здорового сына (а еще лучше – двоих или троих), а потом – завести роман, при условии, что любовники будут осмотрительны. Священники проповедовали, что мужья и жены должны быть верными спутниками жизни, хорошими товарищами, которые любят друг друга и заботятся о воспитании своих детей. Зачастую так оно и было: завещания и другие юридические документы полны нежных слов, исходивших из любящих сердец. Однако гораздо чаще брак превращался в эмоциональную пустыню, по которой уныло шли супруги, удовлетворяя свои аппетиты где-то в другом месте.

Обычай устраивать браки был широко распространен и всем известен, но удивительно, что примерно в то время многие люди начали против него возражать. Пьесы Шекспира полны коллизий: споры о праве выбирать того, с кем вступать в брак, – и жалобы на судьбу от тех, кто вступил в брак по любви. Самую известную из этих пар, Ромео и Джульетту, Шекспир придумал не сам: идентичные образы уже существовали в мировой литературе, в различных культурных контекстах и жанровых воплощениях. Во II веке Ксенофонт Эфесский представил эту историю как «Повесть о Габрокоме и Антии», но она наверняка была еще древнее. Долгие годы она служила источником вдохновения для многих авторов, и ее герой и героиня принимали самые разные имена. В 1530 году Луиджи да Порто опубликовал исполненную мелодраматизма «Новонайденную историю двух благородных влюбленных», восемнадцатилетнюю героиню которой звали Джульетта. Эту историю еще продолжали развивать во второй половине XVI века, как в поэзии, так и в прозе, и даже выдающийся испанский писатель Лопе де Вега сочинил драму под названием «Кастельвины и Монтесы». Пересказав эту историю еще раз, Шекспир сделал то же, что Леонард Бернстайн и его команда сделали с «Вестсайдской историей». Хорошо известный, избитый сюжет адаптирован к современности: герои облачились в современную одежду, действуют в наше время и заняты современными вопросами. Авторы «Вестсайдской истории» знали, что читатели будут отождествлять себя с героями трагедии «Ромео и Джульетта» (которая завершается словами «Печальнее нет повести на свете, / Как повесть о Ромео и Джульетте»)[28] и вслед за героиней испытывать романтические надежды. При такой интерпретации Ромео представляется не столько самостоятельным мужским образом, сколько неким атрибутом Джульетты.

Прекрасная, целомудренная девушка из Вероны, имя которой так поэтически сочетается с ее фамилией (Джульетта Капулетти), встречает юношу, и эта встреча пробуждает в ней чувственность. Он – воплощенная страсть, человек, влюбленный в любовь. «Любовь есть дым, поднявшийся от вздохов»[29], – сначала говорит Ромео своему другу Бенволио, но потом приходит к выводу, что любовь не нежна, а «чересчур сурова, груба, буйна и колется, как терн». Отвергнутый девушкой по имени Розалина, Ромео так возбужден в своей беспокойной страсти, что подобен молнии, которая ищет место, в которое ударить. Он встречает Джульетту, и начинает бушевать буря эмоций.